Король Камней

Лепешка потекла, как олово. Желтый, неприятный блеск корочки. Муравьиная суматоха тмина. Бурление мякиша. Казалось, скверный мальчишка, пользуясь занятостью матери, лепит из хлеба игрушку. Миг, и там, где лежала лепешка, встала лошадка. Запрокинув точеную голову, она беззвучно ржала. Грива по ветру, передняя нога согнута в колене. Мальчишка был талантлив, спору нет. Судя по фактуре, хлеб зачерствел до твердости дерева, а может, и превратился в дерево.

— Я помещаю лепешку в мои мысли, — сказал Симон лошади. — В огонь чувств и требований, в магию, которая пропитывает меня. Яйцо в кипяток, металл в пламя. И что же? Лепешка меняет форму. Лепешка — порядок. Мысли, чувства, требования; знания, полученные от учителя… Хаос? Магия — управляемый хаос? Выходит, что так. Размести порядок в хаосе, соблюди пропорции, задай направление метаморфозе — и внутри порядка начнется движение, которое приведет к желаемому изменению. Ошибись с пропорциями, позволь хаосу бурлить невозбранно — и он растворит порядок в себе. Цепь хаотических метаморфоз, а в итоге — чистый хаос, и никакого порядка. Я прав, Инес? Не отвечай, прошу тебя. Твоя болезнь — ответ. Твоя смерть, и мучения после смерти — ответ…

Надев на палец перстень с крупным карнеолом, Симон взял кусочек кебаба. Увидь это зрелище стряпуха Пула — залилась бы горькими слезами. Она ведь так старалась! А хозяин жевал нежнейший фарш, как корова — травяную жвачку. Пренебрегая вкусом и ароматом, поглощен размышлениями. Двигались челюсти, зубы перемалывали пищу. Ходил туда-сюда кадык, когда Симон глотал. И светлел камень в перстне, делаясь из темно-вишневого пурпурным.

— Хаос, — повторил маг, покончив с кебабом. — Мы используем его мощь для изменений. Порядок сам по себе мертв. Хаос сам по себе разрушителен. Лишь хаос, скованный цепями порядка, способен творить. Менять целенаправленно, создавать новый порядок. Кристалл — это наивысший порядок. Самая прочная в мире клетка. Не потому ли большинство амулетов содержит кристаллы? Они лучше всего сохраняют силу хаоса — силу магии. Ты следишь за моей мыслью, Инес?

Симон прошелся по комнате, остановился перед креслом. Наклонился, заглядывая в лицо незримой собеседнице:

— Но ведь кристалл — это всего лишь камень? Верно? Значит, любой камень — тоже порядок. Да, рубин совершенней гальки на берегу, а изумруд — булыжника мостовой. Но я видел, как Око Митры во лбу Циклопа превращало камень в камень! И раньше, когда он лечил меня, и сегодня, когда чародеи корчились в грязи. Яшму — в лазурит, изумруд — в бирюзу, гранит — в песок. Менялись камни; менялась плоть. Твоя плоть, Инес. Плоть Амброзовых заклинаний. Возможно, тела магов, собравшихся у башни, тоже изменились. Правда это или нет, выяснится позже. Моя плоть тоже менялась — камень Шебуба под воздействием Ока Митры растворялся в моем теле, как соль в воде. Но в моем случае Циклоп направлял хаос, рожденный метаморфозами камней, как лекарь направляет ланцет, вскрывая нарыв. Ты же, Инес… Тебя просто зацепило рикошетом и искалечило. Так в глаз прохожему вонзается щепка из-под топора плотника. Прости нас, глупцов! Знай мы это раньше…

Симон вернулся к столу, устало опустился на стул. Сжал фигурку лошади в кулаке — и долго смотрел, как вниз, песчинками в колбе часов, сыплются крошки, сухие и колючие.

— Вульм, Натан, слуги магов… Скажи, Инес: мне это кажется, или с ними действительно ничего не случилось? Впрочем, нет, не отвечай! Наши тела, чары Амброза… Что в них общего? Чего нет в обычных людях? Магия. Хаос течет в наших жилах. Мы пропитаны им, как губка водой. Менялись мы, менялись заклинания; изменялись камни. Не только кристаллы в жезлах и перстнях! Гранит и известняк, оникс и мрамор… Что это значит, Инес? Да, ты права. Средоточия магии, пленника-хаоса — вокруг нас. Любой камень! Горка щебня и бусы из малахита. Твердь горы и гладкий окатыш на берегу моря. Стены башен. Исполинские платформы под слоем почвы. Кладка дома и песок пустыни… Мы, маги, и камень — сродни друг другу! Нас пронизывает одно и то же — сила хаоса, которую мы зовем магией!

Усталость сгинула. Не в силах усидеть на месте, Симон заметался из угла в угол. «Как зверь в клетке, — пришло на ум банальнейшее из сравнений. Разум, кипя от возбуждения, продолжил цепочку аналогий: — Зверь хаоса в клетке порядка! А может, не клетка — хранилище? Весь камень мира — колоссальное хранилище? Сокровищница силы? магии? знаний? Чего — или кого?!»

— Если так… если мы все плаваем в ауре молчуна-камня…

Симон замер. Обернулся к пустому креслу: