Король казино

...Вызванный дежурной по этажу наряд милиции обнаружил следующую картину в люксовском номе­ре на шестнадцатом этаже гостиницы «Интурист»: в гостиной, на ковре, лежали четыре человека с кляпа­ми во рту, аккуратно уложенные рядком, а в спальне сидел прикованный к батарее американский поддан­ный, проживающий в Бельгии, тоже, конечно, с кля­пом во рту. Подоспевший доктор определил у постра­давших многочисленные кровоподтеки, переломы че­люсти у двоих, у одного оказалась сломанная рука, четвертый был без памяти. Он был кастрирован. По­терпевших отвезли в клинику, где им была оказана медицинская помощь. На вопросы прибывшего де­журного следователя отвечать они наотрез отказались. Один из них, здоровенный парень, с наколками на груди и руках, явно из уголовников, крыл всех под­ряд заковыристым матом. Ночным рейсом иностра­нец вылетел в Бельгию.

А Крот приехал домой не один, с синеглазой девоч­кой Диной.

Мама-а! Принимай внучку! — весело крикнул он с порога.

Вышла мать, посмотрела на девочку, на сына, вздох­нула.

Ты же всегда хотела внучку! Вот она. Зовут Диной.

Откуда она взялась-то?

Давняя история, — улыбнулся Крот. — Она по­терялась, а я нашел. Правда, Дина?

Правда, — улыбнулась девочка.

Проходи, Динуля! Теперь это твой дом.

Леша...

Потом, мама, потом! Ты лучше накорми, напои и спать уложи!

Сначала в ванну!

Тоже дело, — согласился Крот, проходя в комнату.

Ну, иди ко мне, внучка, — помолчав, сказала мать.

Она погладила девочку по голове:

Диной зовут, значит?

Диной, — прошептала девочка, глянула на ста­руху огромными синими своими глазищами и вдруг, раскинув ручонки, порывисто прижалась к ней.

Ночью Крот подошел к спящей девочке, поправил одеяло, смотрел на длинные ресницы, на бледное ли­чико, даже и во сне не потерявшее грусти, и вдруг острая жалость полоснула его по сердцу. Неслышно приблизилась мать.

Что я скажу-то тебе, Леша...

Тсс, — прижал палец к губам Крот, выходя из комнаты. — Что?

Когда мыла, заметила синие пятна на плечиках и на спинке...

Пройдут, — закуривая, не сразу ответил Крот.

Ты всерьез или все-таки пошутил? — помолчав, спросила мать.

Всерьез.

Родители-то живы?

Она сирота.

Девочке мать нужна, — строго сказала старуха.

Коли нужна, значит, будет.

Кто-о?! У тебя же все эти... Уж не знаю, как их и назвать!

Не все, мама, — улыбнулся Крот. — Полонская Инна Александровна! Чем плоха?

Да разве она за баламута пойдет?

Побежит! — ответил Крот, обнимая и целуя ста­рушку.

6

Ваня Бурят еще нежился в постели, когда к нему в номер гостиницы «Юбилейная» нагрянул Антон Маевский. Рядом с Ваней лежала девка весьма крупных габаритов.

Прикройся, кобыла, — лениво сказал Ваня.

А то он голых баб не видел!

По виду Антона Бурят понял, что опять случилась ка­кая-то неприятность, и, срывая зло на девке, рявкнул:

Пошла вон, лярва!

Девка, однако, не испугалась, сильно потянулась всем телом, поднялась не спеша и, покачивая круты­ми бедрами, пошла из спальни.

Жрать-то будете? — обернулась она на полпути.

Ты иди подмойся сначала! Всего измочалила, — пожаловался Бурят, натягивая трусы. — Давай, давай, и все ей мало!

Зинка у нас такая, ей много надо, — согласился Антон.

Ну, что у тебя?

Слона подхолостили! — с ходу брякнул Антон.

То есть как?

Как поросят холостят! Или жеребцов!

Яйца вырезали, что ль?

Вчистую!

Бурят поразмышлял немного и вдруг громко расхо­хотался:

Верняк? Сам видел?

Сам не видел, а с доктором говорил.

Слышь, Антон, кто он теперь. Мишка-то?

Кто? Евнух.

Бурят снова раскатился смехом.

Ия поначалу смеялся, Ваня, а потом подумал. А ежели меня подхолостят? Или тебя?

Слушаю тебя, Антоша, — закуривая, сказал Бурят.

Я и сам толком ничего не знаю!

Что знаешь, то и говори.

Я ему говорил, суке, оставь девчонку! А он, мол, хочется, с подливой давно не пробовал! Теперь попро­бовал...

Отвоевался Миша... Значит, так тому и быть.

Я, Ваня, не знаю, какому Богу молиться. Ведь и я должен был ехать к Дэвису.

Давай-ка по порядку, Антоша, — разливая вод­ку, сказал Бурят. — Выпей и не суетись.

По утрянке позвонил мне следователь из Склифа. Тревожу, говорит, по просьбе пострадавшего Рыбина. Слона то есть. А там, в Склифе, не один пострадавший. Пятеро. Фирмачи, охранники и он, Мишка. Шамкает, небось и зубы-то выбили, ни хрена не поймешь. Одним словом, взяли их в «Интуристе», ну и подхолостили...

Всех, что ли?

Одного Слона. Да и другим несладко пришлось. Лежат в бинтах, в гипсе... Я в «Интурист».

Дежурная по этажу приметила открытую дверь но­мера, зашла, а они, голубки, там и лежат, рядком, с кляпами! Приехали менты. В спальне нашли Дэвиса, сидел возле батареи. Грелся с браслетами на руке. Я к бабам, а их нет!

И где же они?

Смылись. Одна сидит, из Костромы, с девчонкой которая.

Девчонка-то с ней?

Исчезла. Рассказала, что приходил господин Дэ­вис, показал какую-то картину, мрак и ужас, после чего бабы тут же и смылись.

Допрос следователь вел?

Не дураки, чтобы раскалываться, фирмачи-то. Молчат.

Дэвису звонил?

Господин Фил Дэвис уже давно в Бельгии, — глянул на часы Маевский.

Спросил эту, костромскую, как выглядел гос­подин?