Король холопов

Наконец, настал день, ожидаемый одними с такой тревогой, другими с таким нетерпением. Маргарита, уступив усиленным просьбам Бьянки и брата, встала с постели. Она видела, что ей не избежать страданий, и она решила их перенести с покорностью.

Оставшись наедине со старой Агнесой, которая своими причитаниями над несчастной судьбой Маргариты еще более увеличивала ее тревогу, княгиня начала говорить о своей близкой смерти.

– Не плачь, старуха, – говорила она ей, – я не долго буду мучаться. Я не дам себя увезти в их страшные леса и пустыни, чтобы попасть к ним в неволю и подвергнуться их издевательствам… Я тут умру…

Агнеса обнимала ее колени с плачем и причитаниями. Спасения не было. Король даже и слышать не хотел о том, чтобы из-за болезни отложить свадьбу. Король возмущался и терял терпение.

Какое чувство – воспоминание ли, надежда на что-нибудь – увеличивали ее сопротивление и отвращение к жениху? Об этом никто не знал, кроме старой воспитательницы.

Красивое лицо княгини бледнело и увядало.

– Тем лучше, – отвечала она, когда ей высказывали соболезнование. –Может быть, он меня найдет некрасивой и откажется.

Наконец, однажды вечером прибыл в замок посол, отправленный вперед послом Николаем для того, чтобы уведомить короля Яна о близком прибытии будущего зятя.

Все было готово к торжественной встрече. Слепой король сожалел, что не может выехать навстречу Казимиру. Вместо него должен был поехать маркграф Карл в сопровождении известного подкормия Енджиха из Липы, бургграфа Хинека и блестящего отряда рыцарей. Дали знать в епископство, чтобы духовенство выступило навстречу и чтобы зазвонили во все костельные колокола.

Когда Бьянка пришла с этим известием к Маргарите, бедная женщина зашаталась и упала в обморок.

Несмотря на это, отец отдал категорическое приказание, и весь ее штат поспешил помочь ей при одевании, так как король настаивал на том, чтобы она нарядно оделась, и торопил быть готовой к принятию Казимира.

Отчаяние придало мужества ослабевшей и встревоженной женщине. Она порывисто поднялась с ложа и с насупившимся лицом приказала подать ей платье. Все необходимое было уже заранее заготовлено, а тогдашние обычаи требовали, чтобы королевская дочь была окружена пышностью и блеском. Платье из парчи, покрытое воздушной прозрачной материей, тяжелые золотые украшения, ожерелье из дорогих камней, широкий, золотой пояс, бывший тогда в моде, пурпурная накидка, окаймленная мехом, – во все это нарядили бедную жертву, которая, казалось, вовсе не чувствовала и не сознавала, что с нею делается.

Агнесса, спрятавшись в уголочек, плакала, а женщины кругом суетились, пристегивали, подкалывали, завязывали, одевали дорогие кольца на бессильно опущенные руки.

В это время раздался звон колоколов, и Маргарита зашаталась и упала бы, если бы слуги не поддержали ее. На дворе замка был слышен топот коней и звон железного оружия. Маркграф Карл, покрытый блестящими позолоченными латами с огромным пучком страусовых перьев на шлеме выезжал навстречу гостю. Король Казимир с лицом, сиявшим от радости, помолодевший при мысли об ожидавшем его счастье, въезжал в Золотую Прагу, встречаемый криками многочисленной толпы народа.

Пышно растянулся этот польский кортеж, пестревший золотом, состоявший из отборных красивых, рослых людей, роскошно одетых, державших в правых руках щиты, на которых были нарисованы топоры, подковы, небесные светила, хищные птицы и львы.

Казимир ехал впереди на белом коне, прикрытом пурпурной попоной, на которой были вышиты жемчугом орлы.

На голове короля был надет роскошный шлем, на котором красовался орел, как бы собирающийся взлететь. В свите его находились и дряхлые старики, и прекрасная молодежь, и много отборных людей.

Громкие звуки трубы возвещали о прибытии гостей. На улицах города с трудом можно было протолкнуться; за чертой города гостей поджидал епископ Ян из Дражич, который должен был принять гостя с благословением и проводить его в город.

В большой зале нижнего этажа королевского замка стоял в задумчивости король Ян, невестка его Бьянка и шатавшаяся от волнения, бледная, как труп, Маргарита. Король был сумрачен, так как до него лишь доходили звуки, и он не мог видеть всего этого блеска, к которому он так привык. Его охватило сознание своей слепоты, и это сильно его опечалило.

Княгиня ошиблась, предполагая, что бледность и безжизненное лицо сделают ее некрасивой. Наоборот, ее красота, правильные черты мраморного лица, блеск ее черных глаз еще более выделились, благодаря отпечатку скорби. По общим понятием того времени, требовавшим от женщин свежести, здоровья, пышного расцвета, Маргариту, в сущности, нельзя было назвать красивой. Она была какой-то бледной блуждающей тенью, неземным существом. Печаль и страдания, выражавшиеся на ее лице, вызывали к ней сочувствие и сострадание.

Она стояла, как жертва, ожидающая своего палача, когда мимо окон прошел кортеж, и на дворе раздался шум, вызванный прибытием Казимира в Кармоль.