Король холопов

Вскоре посещения Жарновца совершенно прекратились. Кохан, видя, что каждый раз после возвращения оттуда страдания короля увеличивались, старался удержать его от поездок.

Королева не терпела ни в чем обиды; она имела большую свиту, пользовалась почестями, хорошим обществом, развлечениями по собственному выбору; она привезла с собой немцев – музыкантов и певцов, наряжалась в дорогие платья. Духовенство старалось утешить покинутую женщину, обещая ей в будущем перемену к лучшему.

Разлад между королем и его законной женой служил удачным орудием в руках его врагов для восстановления толпы против короля. Пользовались семейным разладом, прикрашивая его рассказами о ежедневно сменяющихся любовницах, и представляли Казимира, как развратника, клятвопреступника, позволяющего себе всевозможные излишества.

– Милостивый король, – начал на следующий день Кохан, бросив взор на удрученного короля, глядевшего куда-то в пространство, но не видевшего ничего, – милостивый король, пора заставить замолчать злые языки.

Казимир, бросив на него разъяренный взор, пожал плечами и ничего не ответил.

– Опять начались сборища у Неоржи, – прибавил Рава, – количество их увеличивается, они безнаказанно могут свободно обо всем говорить и поэтому они дают волю своему языку.

– Что же они говорят? – равнодушно спросил король.

– О чем говорят? Всегда об одном и том же! Дерзкий монах Баричка, родственник Амадеев, к тому еще венгерец, хотя отец и был женат на польке, угрожает проповедовать против вас с амона. Он даже нападает на архиепископа и епископа, что они не заставят вас сойтись с женой и бросить других женщин. Как будто у ксендзов нет возлюбленных! – прибавил Рава.

– Возлюбленные? – повторил король с холодной улыбкой. – Где же они? При дворе я их не держу!

Кохан молчал.

– Ни архиепископ, ни епископ, – сказал король, – не позволят этому безумцу обрушиться на меня.

– Епископ? Кто его знает? – возразил на это Кохан. – Ксендз Бодзанта не такой спокойный, как Ян Грот; ему постоянно нужно с кем-нибудь ссориться, и он в пылу гнева в состоянии выступить против короля.

– А кто еще был у Неоржи? – спросил король. – Неоржа злой человек, это верно, но он глуп, и его нечего опасаться. Никто его не уважает, и никто не пойдет по его стопам.

– К нему льнут такие люди, как Мацек Боркович, – произнес Кохан. –Это человек, ненаделенный умом, но имеющий много приверженцев, и он тоже был вчера у Неоржи.

Казимир был поражен этим известием.

– Боркович? – повторил он. – Я его осыпал дарами и ласками; неужели он оказался таким неблагодарным? Что же он может иметь против меня?

– Этого я не знаю, – ответил Кохан, – но знаю, что он на стороне тех, которые явно выступают против нас.

Казалось, что король этому не верит.

– Это человек хитрый и смелый, – произнес он. – Он, может быть, только хотел что-нибудь узнать от них.

– А я бы ему не доверял, – прервал Кохан, – это человек очень алчный. – Кто еще был? – спросил король.

– Их было изрядное количество, – коротко ответил королевский фаворит, – Пшонка, Янин, Отто из Щекаржевиц.

Настало непродолжительное молчание; король задумался.

– Отто им рассказывал, как вы в прошлом году вступились за евреев и в особенности о том, как вы спасли девочку, мать которой так страшно искалечили.

Лицо Казимира прояснилось.

– Как она была хороша в своем испуге! – воскликнул король. – Я никогда в жизни не видел подобной красоты с такими чудными глазами! Что с ней будет, когда она вырастет?

Король вздохнув, тихо добавил:

– И эта чудная красота погибнет среди грязного жидовья.

Кохан внимательно присматривался к королю, как бы желая хорошо запомнить только что сказанное им.

Разговор прервался, и после некоторого молчания Кохан добавил:

– Было бы хорошо, если бы вы послали Неоржу куда-нибудь в Русь, чтобы он тут смуты не сеял, и тогда другие примолкли бы.

Король рассмеялся и, презрительно пожав плечами, ответил:

– Для того, чтобы он себя счел человеком, которого я, его повелитель и король, боюсь? Это было бы слишком большой для него честью. Мне нечего бояться безумцев!

В этот момент постучали в дверь.

Кохан моментально преобразился и, приняв позу подчиненного человека, отступил к порогу. По походке и шагам оба они узнали приближавшегося Сухвилька.

Он вошел степенно, без излишней фамильярности, уверенный в себе самом и с сознанием собственного достоинства.

Казимир ласково с ним поздоровался.

Священник сделал знак стоявшему у порога Кохану удалиться, и Рава немедленно вышел, но, оставшись за дверью, начал прислушиваться.

Племянник архиепископа издавна пользовался расположением короля, и фаворит ему не завидовал. Он мог бы заступить его место, но не осмеливался бороться с ним, зная, какое высокое положение занимал этот человек, умевший заставить себя уважать и обладавший большими научными познаниями. Король пригласил своего советника сесть.

Сумрачный капеллан побагровел, и, уперев обе руки на стол, за которым сидел король, стоял в раздумье, готовясь к разговору.

– Я прихожу к вам с предостережением, – произнес он. – По вашему ли приказанию лишили краковского епископа Злоцких имений?