Король Крыс

Они выросли, и Андрею в силу того, что он был старше, пришлось раньше уйти в армию, но их судьбы вновь переплелись в Афганистане: Воронов был капитаном и командовал ротой, в которую и пришел сержант Говорков. Нужно было видеть радость этих двух близких людей, которые считали друг друга погибшими: казалось, им не хватит и месяца, чтобы рассказать о том, что произошло в их жизни с того момента, когда они виделись в последний раз. Пришлось им спасать друг друга на тропах афганской войны, да и позднее, когда они вернулись живыми, но с израненными телами и душами, они не переставали поддерживать друг друга в тяжелую минуту. В том, что Андрей стал одним из немногих, кому Бешеный действительно доверял, не было ничего удивительного.

А что с ним случилось? — забеспокоилась Вероника, которая всегда относилась к Воронову с искренней симпатией.

Савелий нахмурился:

Знаешь, старые раны. Того, что Андрюша за свою жизнь перенес, на десятерых хватило бы. Так что, вместе съездим, навестим моего братишку?

Конечно, вместе! — воскликнула девушка и тут же ощутила какой-то необъяснимый дискомфорт. И вовсе не потому, что ей не хотелось навестить названого брата своего возлюбленного. Интуиция — это таинственное чувство — развита у женщин куда сильней, чем у мужчин. И интуиция подсказывала ей: встреча с Андреем наверняка что-то изменит в их жизни.

В «их жизни» — потому что отдельно от Савелия Вероника себя уже не мыслила.

По белой трепещущей шторе бегали причудливые тени листвы. Из-за окна доносилось неумолкаемое журчание: это на газон больничного сада из резиновых шлангов распылялась вода, и радужные капли стекали с листьев каштана перед самым окном.

Невысокий, чуть седоватый мужчина поднялся с кровати и, кутаясь в халат, подошел к окну. Отодвинул штору, выглянул наружу.

Над столицей лазурилось безоблачное небо — высокое, чистое, светлое и безбрежное. Что- что, а в такие погожие октябрьские дни небо везде одинаково — и в Москве, и в Америке, и в Чечне, и в далеком теперь уже Афгане… Даже спустя десять лет афганская война иногда снилась обитателю больничной палаты — мир воронок, окопов, блокпостов, огненных разрывов, мир тьмы, крови и ужаса. Он вышел из этого страшного мира живым, но ранения, полученные тогда, подчас так некстати напоминали о себе. Именно поэтому Андрей Воронов и лежал теперь в госпитале Министерства обороны, готовясь к операции.

Скрипнула дверь, Воронов повернул голову: на пороге стоял Савелий Говорков.

Здравствуй, Андрюша! — Поставив на тумбочку пакет с гостинцами, Бешеный подошел к другу.

Здравствуй, братишка!

Мужчины крепко обнялись, и Савелий, обернувшись в сторону полуоткрытой двери, произнес негромко:

Ника, где же ты?

Шурша белоснежным больничным халатом, девушка приблизилась к Андрею, тот поцеловал ее в щеку.

А я думал, ты в Америке или Европе, — улыбнулся он. — Вероника, у тебя что, перестали покупать картины или тебя перестали приглашать на модные вернисажи?

Наоборот, — с задором воскликнула девушка, — приглашений столько, что не успеваю посылать отказы!

Почему же, надоело, что ли? — усмехнулся Воронов, будто заранее зная ответ.

Надо же когда-нибудь и любимому человеку время уделить, — откровенно ответила Вероника и прижалась к плечу Савелия.

Интересная мысль, — с улыбкой кивнул Воронов.

Ну, а ты-то как? — озабоченно поинтересовался Говорков. — Долго еще будешь лечиться?

У меня осколок в плече, ты же знаешь, — вздохнул Воронов. — На следующей неделе операция. Ну и после нее еще пару месяцев придется поваляться. При условии, конечно, что все удачно пройдет.

Скользнув взглядом по палате, Савелий обнаружил на прикроватной тумбочке надорванный конверт.

Это Виктор письмо прислал, — перехватив взгляд гостя, пояснил Андрей. — Мачюлиса помнишь?

Витас, или, как они назвали его по–русски, Виктор, Мачюлис служил в Тулукане, и его часть — маневренная группа элитного спецназа Погранвойск КГБ СССР — находилась неподалеку от места дислокации батальона Воронова, в котором служил и Савелий. Странно, но Вигас, литовец по национальности, сразу же после учебки попал в Афганистан (уроженцев Прибалтики туда, как известно, старались не направлять). Впрочем, ни командование, ни сослуживцы об этом ни разу не пожалели. Прямой, честный, справедливый и по–прибалтийски основательный, Витас был ровен со всеми.

Именно таким запомнился этот человек и Савелию, и Андрею.