Король крыс

– Не таким здоровым, как мне хотелось бы быть, но вполне в хорошей форме. Хотите, я покажу вам лагерь? Думаю, вам нужна помощь. Я могу свистнуть сюда некоторых ребят, собрать команду. Лагерные припасы так малы, что о них не стоит и говорить. Но там в гараже есть грузовик. Мы могли бы поехать в Сингапур и освободить...

– Как получилось, что вы здесь – единственный в своем роде? – оборвал его Форсайт, слова били как пули.

– А?

Форсайт грубовато показал пальцем в сторону лагеря.

– Передо мной, наверное, двести или триста человек, но вы единственный, который одет. Все люди не толще бамбука, но вы, – он повернулся и посмотрел на Кинга, взгляд его стал жестким, – вы в хорошей форме.

– Я такой же, как они. Просто я не зевал. И мне везло.

– В такой дыре нельзя говорить о везении!

– Конечно, можно, – не согласился Кинг. – И нет ничего плохого в том, чтобы следить за своей одеждой, и нет ничего дурного, чтобы следить за своим здоровьем. Человек должен заботиться о собственной персоне. В этом нет ничего дурного!

– Вовсе нет ничего дурного, – согласился Форсайт, – при условии, что это делается не за счет других. – Потом пролаял:

– Где казарма коменданта лагеря?

– Вон там. – Кинг показал. – В первом ряду бараков. Не знаю, что это на вас нашло. Я думал помочь вам. Думал, что вам нужен кто-то, кто введет вас в курс дела.

– Мне не нужна ваша помощь, капрал! Как вас зовут?

Кинг пожалел, что влез с предложением о помощи. «Сукин сын, – подумал он в бешенстве, – вот как ты отвечаешь на предложение о помощи!»

– Кинг, сэр!

– Вы свободны, капрал. Я не забуду про вас. И уж будьте уверены, при первой же возможности встречусь с капитаном Брафом.

– Что, черт возьми, все это значит?

– Это значит, что я нахожу вас очень подозрительным, – выкрикнул Форсайт. – Я хочу знать, почему вы здоровы, а остальные нет. Для того чтобы быть здоровым в подобном месте, надо иметь деньги, а способы их получения весьма ограничены. Очень ограничены. Первое – это доносы. Потом продажа еды или лекарств...

– Будь я проклят, если соглашусь с подобной чепухой...

– Вы свободны, капрал! Но не забудьте, я с этой минуты считаю своей обязанностью приглядывать за вами!

Кинг совершил над собой невероятное усилие, чтобы не ударить капитана.

– Вы свободны, – повторил Форсайт, потом зло добавил:

– Убирайтесь с моих глаз!

Кинг отдал честь и ушел, кровь застилала ему глаза.

– Привет, – Питер Марлоу преградил ему путь. – Бог мой, хотелось бы мне иметь ваши нервы.

Глаза Кинга прояснились, и он прокаркал.

– Привет, сэр. – Он отдал честь и собрался идти дальше.

– Бог мой, Раджа, что, черт возьми, происходит с вами?

– Ничего. Просто... просто нет настроения разговаривать.

– Почему? Если я чем-то обидел вас или надоел, скажите. Пожалуйста.

– Это не имеет никакого отношения к вам. – Кинг выдавил улыбку, но в душе он кричал. «Господи, что я сделал не так? Я кормил этих ублюдков и помогал им, а теперь они смотрят мимо меня, как будто меня здесь больше нет».

Он оглянулся и увидел, что Форсайт прошел между двумя хижинами и исчез из виду. «И он считает меня доносчиком», – мучительно думал он.

– Что он сказал? – спросил Питер Марлоу.

– Ничего. Он... я собирался... что-нибудь сделать для него.

– Я ваш друг. Позвольте помочь вам. Разве вам мало, что я пришел сюда?

Но Кинг хотел одного – спрятаться. Форсайт и остальные растоптали его достоинство. Он понимал, что погиб. Потеряв достоинство, он потерял мужество.

– Увидимся, – пробормотал он, отдал честь и торопливо ушел. «Господи, – рыдал он в душе, – верни мне уважение. Прошу тебя, верни».

* * *

На следующий день над лагерем прогудел самолет. Из своего брюха он выбросил парашюты с провиантом. Несколько парашютов упали на территорию лагеря. Те, что приземлились над джунглями, искать не стали. Никто не осмелился расставаться с безопасностью Чанги. Все могло быть обманом. Роились мухи, донимала жара, несколько человек умерли. Все было как всегда.

Еще один день. Потом над посадочной полосой начали кружить самолеты. В лагерные ворота вошел полковник. С ним были врачи и санитары. Они привезли лекарства. Все новые самолеты кружили и приземлялись на аэродроме.

Неожиданно в лагерь с воем въехали джипы. Важные мужчины курили сигары. С ними прибыли четыре врача. Все они были американцами. Они ворвались в лагерь, закололи американцев уколами, залили их галлонами свежего апельсинового сока, завалили едой и сигаретами, обнимая без конца – своих ребят, своих героических ребят. Они помогли им сесть в джипы и довезли до ворот Чанги, где их ждал грузовик.

Питер Марлоу с удивлением наблюдал эту сцену. «Они не герои, – думал он, сбитый с толку. – Как и мы. Мы проигравшие. Мы проиграли войну, нашу войну. Разве нет? Мы не герои! Нет!»

Как будто сквозь туман он видел Кинга. Своего друга. Долгие дни он ждал случая поговорить с ним, но всякий раз Кинг уходил от разговора.

– Позже, – обычно отнекивался он. – Сейчас я занят. – До приезда американцев времени у него так и не нашлось.