Король крыс

Питер Марлоу вышел на улицу и встал в очередь за едой. Рис раздавал Рейлинс. «Хорошо, – подумал он, – сегодня не о чем беспокоиться».

Рейлинс был лысым человеком средних лет. Он работал помощником управляющего в банке Сингапура и, как и Эварт, был приписан к малайскому полку. В мирное время это формирование стоило того, чтобы быть к нему приписанным. Бесконечные вечеринки, крикет, поло. Чтобы иметь вес в обществе, мужчина должен был быть приписан к полку. Рейлинс также приглядывал за полковыми столовыми деньгами, кроме того, организовывал банкеты. Когда ему вручили винтовку и сказали, что отправляют на войну, приказав, чтобы его взвод занял позицию за дамбой и стрелял в японцев, он посмотрел на полковника и рассмеялся. Его работа – бухгалтерские книги. Но это не помогло. Пришлось взять двадцать человек, таких же необученных, как и он, и отправиться к месту назначения. Во время марша от его двадцати людей неожиданно осталось только трое. Тринадцать были убиты на месте из засады. Четверо ранены. Они лежали посреди дороги, истошно крича. У одного оторвало руку, и он тупо таращился на культю, собирая кровь одной рукой, пытаясь влить ее обратно. Другой все время смеялся, смеялся, пока заталкивал свои кишки в разорванный живот.

Рейлинс тупо смотрел, как на дорогу выехал стреляющий японский танк. Потом танк уехал, и те четверо превратились просто в пятна на асфальте. Он оглядел троих, оставшихся в живых, одним из них был Эварт. Они тоже смотрели на него. Потом они в ужасе бежали, бежали, бежали в джунгли. Они заблудились. Потом он остался один, один посреди кошмарной ночи, полной пиявок и таинственных звуков. Его спас от безумия малайский ребенок, который нашел его бормочущего что-то, и привел в деревню. Он прокрался в дом, где собирались остатки армии; На следующий день японцы расстреляли двоих из каждой десятки. Его и еще нескольких человек держали в этом доме. Потом посадили на грузовик и отправили в лагерь, где он оказался среди своих. Но он никогда не забывал своего друга Чарльза, того самого, чьи внутренности вывалило наружу.

Мозг Рейлинса большую часть времени находился в тумане. Хоть убей, он не мог взять в толк, почему не сидит в банке, подсчитывая цифры, понятные, аккуратные цифры, и почему находится в лагере. Но и в лагере он преуспел. Рейлинс мог совершенно точно разделить неизвестное количество риса на нужное количество порций.

– А... Питер, – сказал Рейлинс, накладывая ему его порцию риса. – Вы ведь знали Чарльза, не так ли?

– Да, отличный парень, – Питер Марлоу не знал Чарльза. Никто из них не знал его.

– Как вы думаете, он смог их затолкать обратно? – спросил Рейлинс.

– О да, конечно, – Питер Марлоу забрал еду, и Рейлинс повернулся к следующему человеку в очереди.

– А, капеллан Гровер, тепло-сегодня, правда? Вы ведь знали Чарльза, не так ли?

– Да, – сказал капеллан, взгляд которого был прикован к его порции риса. – Я уверен, он бы справился, Рейлинс.

– Хорошо, хорошо. Приятно слышать это. Неважно себя чувствуешь, когда находишь свои внутренности снаружи, вот так, как у Чарльза.

Мысли Рейлинса перенесли его в прохладный, прохладный банк и к его жене, которую он увидит сегодня вечером, когда вернется из банка в их маленькое аккуратное бунгало около ипподрома. «Дайте-ка припомнить, ведь у нас сегодня на обед барашек, – подумал он. – Баранина! И замечательное холодное пиво. Потом я поиграю с Пенелопой, а жена посидит с шитьем на веранде».

– А, – сказал он, с радостью узнавая Эварта. – Не хочешь ли заглянуть сегодня вечерком на обед, Эварт, старина? Может, придешь с женой?

Эварт буркнул что-то сквозь стиснутые зубы. Взял рис, похлебку и отошел.

– Успокойся, Эварт, – предупредил его Питер Марлоу.

– Сам успокойся! Откуда тебе знать, что я чувствую при этом? Клянусь Богом, как-нибудь я его убью.

– Не волнуйся...

– Не волнуйся! Они убиты. Его жена и ребенок. Я видел их убитыми. А как моя жена и двое детей? Где они, а? Где? Где-нибудь тоже лежат убитые. Должно быть, умерли, ведь прошло столько времени. Умерли.

– Они в лагере для гражданских лиц...

– Откуда тебе это знать. Господи? Ты не знаешь, я не знаю, а этот лагерь всего лишь в пяти милях отсюда. Они мертвы! О, Бот мой, – Эварт сел и заплакал, выплескивая рис и похлебку на землю. Питер Марлоу собрал рис и листья из похлебки и сложил их в котелок Эварта.

– На следующей неделе тебе разрешат написать письмо. Или, быть может, разрешат посещение. Комендант лагеря всегда запрашивает список детей и женщин. Не волнуйся, они в безопасности.

Питер Марлоу оставил его причитать над едой, забрал свой рис и пошел к бунгало.

– Привет, приятель, – сказал Ларкин. – Вы были у Мака?

– Да. Он выглядит прекрасно. Даже начал пререкаться по поводу своего возраста.

– Будет неплохо увидеть старину Мака. – Ларкин пошарил под своим тюфяком и вытащил запасной котелок. – У меня сюрприз! – Он открыл котелок и показал двухдюймовый квадратик какого-то коричневого вещества, напоминающего замазку.

– Клянусь всеми святыми! Это же блачанг! Где, черт возьми, вы взяли это?

– Стибрил, конечно.