Король «Ледяного взрыва»

– Забрать у тебя жизнь, богоотступник, было бы слишком легким наказанием, – ответил драконоподобный Всевышний. – Поэтому я поступлю с тобой так, как ты того действительно заслужил. За то, что ты опозорил меня перед моими братьями, я отплачу тебе тем же! Слушайте все: я – Бог Анадор, истинный покровитель земель Брайхорна, – объявляю герцога Гробура Двадцатого Грязным! Да будет покрыто грязью его имя отныне и до конца его нечестивой жизни!

Реакция ящеров на приговор их божества последовала незамедлительно. Вскочив с колен, они бросились от Гробура врассыпную, словно Анадор наградил его жутко заразной и смертельной болезнью. У меня не было иного выбора, как последовать за остальными, в противном случае вышло бы так, что только мы с Грязным Гробуром остались стоять на коленях посреди огромного пустого пространства. Привлекать к себе внимание чужого Бога я не хотел – не хватало еще, чтобы он заклеймил вечным позором и меня! Пусть Торки Бикс и не был брайхорнцем, получить к имени пожизненную приставку Грязный в присутствии полутора тысяч свидетелей было бы для меня недопустимым. Слухи по миру Пророчества разносятся быстро, и подобная слава, даже посмертная, была мне абсолютно не нужна.

Ящеры отбежали от бывшего владыки на сотню шагов и остановились. Я же не стал улепетывать вслед за ними, а достиг ближайшего скопления развалин и, пока желтобрюхие не оглядывались, шустро юркнул в щель между камней. А затем прополз подальше, в глубь нагромождения обломков, и затаился. Отсюда, из этой «змеиной норы», я мог наблюдать за тем, что творится перед храмом, в то время как брайхорнцы могли заметить меня разве что при пристальном изучении моего убежища. Но им сейчас было вовсе не до этого.

Попирающий коленями камни Грязный Гробур остался перед храмом в полном одиночестве. Из пасти развенчанного владыки гильдии вылетали частые всполохи пламени – признак переполняющей герцога, едва сдерживаемой ярости. Удивительно, как эта ярость еще не вырвалась наружу, потому что приговор Анадора был не столько жесток, сколько унизителен, а для брайхорнца это являлось во много раз хуже самой мучительной смерти.

Получить «титул» Грязного считалось для благородного герцога тяжким позором, а когда такой приговор прозвучал из уст самого Бога, от Гробура с чистой совестью могли отречься даже его дети. По этой же причине остальные члены гильдии шарахнулись от него, словно от прокаженного, и сейчас толпились в отдалении, прикрыв глаза рукой – традиционный жест, который демонстрировался при встрече с Грязным и означал, что «чистый» брайхорнец не желает ни видеть его, ни разговаривать с ним. Теперь любой желтобрюхий мог безнаказанно ударить Гробура, а тот не имел права ответить обидчику даже ругательством. Покойному Карадору несказанно повезло, что он умер до того, как начали претворяться в жизнь его планы, а иначе старика ожидала бы аналогичная участь. Но законы Брайхорна запрещали объявлять кого-либо Грязным посмертно, поэтому можно было сказать, что предшественник низверженного владыки легко отделался.

Анадор не произнес больше ни слова. Повернувшись спиной к Грязному Гробуру, Бог зашагал обратно, к остальным Всевышним. После чего все они отправились восвояси туда, откуда пожаловали, и вскоре их громадные фигуры растворились в тяжелом предгрозовом воздухе. А герцог, видимо, окончательно осознав то, что с ним случилось, задрал морду к небу и издал протяжный душераздирающий вой, от которого исходило столько отчаяния, что оно, подобно инфекции, передалось и мне. Лежа в убежище, я вдруг понял, что начинаю испытывать к Гробуру сострадание. Однако тотчас же подавил в себе это неуместное чувство, подумав о том, что вряд ли ящер стал бы сопереживать мне во время Брайхорнской Кары. Вынесенный Анадором герцогу вердикт выглядел жестоким, но с учетом того, как сам Гробур собирался поступить с другими обитателями Санадарии, более чем справедливым.

Бывшие подданные опозоренного владыки с немым безразличием взирали на его стенания в буквальном смысле сквозь пальцы. А затем, продолжая прикрывать ладонями глаза, начали понемногу расходиться и выдвигаться к расставленным в отдалении мутазверям. Больше брайхорнским мятежникам здесь делать было нечего. Им несказанно повезло, что Первейший из Огнедышащих не нарек Грязными и их, чему ящеры, бесспорно, были рады. И впрямь, кому нужно такое завоевание мира, когда при этом от тебя отрекаются Всевышние?

Гробур прекратил выть и, не поднимаясь с колен, снял с пояса подсумок, извлек оттуда энергетический кастет и без лишней суеты закрепил его у себя на правом запястье.

– Никто не смеет называть Гробура Двадцатого Грязным! – взводя оружие, проорал герцог вслед уходящим соотечественникам. Ни один из них не удосужился оглянуться. – Никто, слышите! Даже Боги!

И, приставив кастет шипами к виску, разнес себе голову силовым импульсом…