Король «Ледяного взрыва»

Да, наша скорость была при этом просто безумной. Ну и что? Разве до этого я не описывал Ее Величество Скорость во всех ее ипостасях: от обычного зависания в воздухе до безудержного полета, от которого мир перед глазами расплывается и превращается в невероятную абстракцию. Гонка над мрачным лесом и ночным морем в бледном свете двух ущербных лун являлась всего-навсего одним из видов этой абстракции. Разница лишь в палитре красок – она гораздо бледнее, нежели днем, – и в упоительном свежем воздухе, после горячего дыхания Хайрана пролившемся натуральным бальзамом на мои раны. А точнее, мозоли, что с непривычки натерла моя задница за трое суток ерзания в седле. Но каким бы освежающим ни был дующий мне в лицо бриз, к утру я возненавидел его не меньше, чем любой другой промозглый ветер, от которого волею обстоятельств невозможно укрыться.

За ночь я по нескольку раз перепел – а точнее, переорал – все известные мне песни. В отличие от Гробура, продолжающего носить человеческий шлем, я мог спрятать свое лицо под защитной маской, а стало быть, и открывать на ходу рот без опасения растянуть его до ушей. Чем и пользовался, горланя без умолку свой любимый песенный репертуар. А брайхорнец его терпеливо выслушивал, не смея и слова поперек сказать, поскольку, памятуя мой наказ, оберегал свои чешуйчатые щеки от разрыва. В общем, если до этого желтобрюхий и уважал культуру тонкокожих, теперь, выслушав мой всенощный концерт, ящер ее люто возненавидел. Я же выводил в сиянии двух лун свои бездарные рулады (прав был тот, кто однажды сказал, что мне в детстве медведонт на ухо наступил) и полагал, что Гробур уже наверняка считает Торки Бикса окончательно рехнувшимся. Что, впрочем, после всего пережитого отнюдь не исключалось.

Рассвет застал нас все еще над морем, а берег Санадарии находился за горизонтом. Несмотря на мои героические усилия, мы не поспевали к сроку, и это было очевидно. Самый обидный в моем положении исход: пересечь за трое суток чуть ли не всю Атрейю, выпутаться из стольких передряг и в итоге лишиться головы, опоздав всего на какой-то час-полтора. Бесспорно, за ночь нам удалось компенсировать отставание, но, увы, не окончательно. И что хуже всего, наверстать оставшееся время я был не в силах. Мы и так шли на предельной скорости по кратчайшему маршруту – путь, который уже при всем старании нельзя сократить никакими ухищрениями.

И потому каждая моя новая песня звучала все заунывнее и трагичнее… Когда же солнце полностью взошло, я и вовсе примолк, ибо у меня отсутствовало всякое желание завывать погребальную песнь погонщиков. Мы достигли-таки вожделенного берега и границы Блистающих земель, но что толку? Бриллиантовые шпили Рубина, которые, согласно плану, мы обязаны были узреть в этот час, не виднелись даже на горизонте. Я отлично помнил обещание Гробура, данное им трое суток назад на случай, если Торки Бикс не справится с задачей. И поскольку я с треском провалил порученное мне дело, значит, герцог мог с чистой совестью осуществить свою угрозу. Он не шутил, это совершено точно. Брайхорнцы не бросают на ветер такие обещания. Разве только компаньон преисполнится ко мне состраданием и, оценив по достоинству мое нечеловеческое усердие, сменит гнев на милость…

Грубый тычок в спину, которым Гробур наградил меня, как только мы пересекли береговую черту, вряд ли намекал на уготованное мне помилование. Испустив горестный вздох, я покорно сбросил скорость, чтобы ящер мог спокойно со мной поговорить.

– Снижайся, Бикс! – приказал он, едва ветер дал ему такую возможность. – Ты не выполнил договор. «Межконтинентальный Перекресток» начнется через двадцать минут, и нам на него ни за что не успеть. Сожалею… Эй, ты меня понял? Садись на берег, кому сказано!

– Неужели все настолько плохо? – с надеждой осведомился я, не торопясь заходить на посадку.

– Хуже не бывает, – ответил Гробур. – До парада мы должны были встретиться с братьями в пригороде Рубина, выяснить у них последние детали операции и все вместе отправиться на мутазвериную выставку. Без нас никакого угона не состоится, а мы появимся в городе, когда парад уже закончится и братья покинут Рубин. Мы с тобой запороли все дело, и нам нет больше смысла лететь дальше.

– После парада обычно проводятся показательные выступления, – заметил я. – Публика пожелает увидеть «Ледяного взрыва» во всем великолепии, и организаторы «Перекрестка» обязательно пойдут ей навстречу – ведь именно для этого устраивается шоу. Почему нельзя захватить мутадемона во время «показухи» на полигоне?

– Раз нельзя, значит, нельзя! – отрезал ящер. – У нас был конкретный план: совершить угон только на параде, ни раньше, ни позже! Если с парадом ничего не выходит, значит, операция отменяется! Быстро на землю, тонкокожий ублюдок!

– Зачем? Чтобы ты свернул мне шею? – поинтересовался я, игнорируя приказ и вновь начиная набирать прежнюю «гоночную» скорость. – Хрен тебе, герцог! Не на того напал!