Король лжи

Я плеснул воды в лицо и надел хлопчатобумажный свитер с воротником, который Барбара подарила мне на Рождество несколько лет назад. Я рассматривал свое лицо в зеркале, пораженный тем, что оно выглядит спокойным. Тогда я улыбнулся, и иллюзия исчезла. Я думал о том, что сказала Ванесса.

Барбара все еще стояла у плиты, когда я вернулся в кухню. Ее стакан был снова полон. Она улыбнулась, когда я налил себе. Мы чокнулись стаканами без слов и выпили.

– Еще десять минут, – сказала она. – Я позову тебя, когда будет готова.

– Ты хочешь, чтобы я поставил стол? – спросил я.

– Я уже поставила. Иди и расслабься.

Я отправился в гостиную на глубокую мягкую кушетку. Десять минут прошли хорошо.

– Дуглас заезжал по пути, – объявила жена. Я повернулся к ней.

– Что?

– Да, он сказал – обычный визит. Только поговорить о той ночи, когда исчез Эзра.

– Обычный, – повторил я.

– Чтобы выполнить, как сказал он, некоторые формальности.

– Формальности.

Она посмотрела на меня насмешливо.

– Почему ты повторяешь то, что я говорю?

– Я?

– Да. Почти каждое слово.

– Извини. Я не знал.

– Честно, Ворк, – засмеялась она. – Иногда.

Она повернулась к плите, держа в руке деревянную ложку. Я стоял как вкопанный, смутно сознавая, что бесчувственность становилась моим нормальным состоянием.

– Что ты ему сказала? – наконец выговорил я.

– Правду, – ответила она. – Что еще?

– Конечно, правду, Барбара, но что конкретно?

– Не ори на меня, Ворк! Я пытаюсь…

Она затихла, жестикулируя ложкой в тесной кухне. На стойке бара остались капли после чего-то желтого, и я уставился на них, потому что не мог смотреть ей в глаза. Когда я поднял взгляд, то увидел, что она зажимает рукой рот, а из глаз льются слезы. Другой мужчина подошел бы к ней и заключил в объятия, но моя душа уже почернела от лжи.

Я выдержал минуту неловкости, и она взяла себя в руки.

– Что ты ему говорила? – спросил я снова, на сей раз более мягко.

– Только то немногое, что знаю. Ты никогда не рассказывал подробностей. – Она говорила тихим голосом. – Я сказала ему, что после поездки в больницу с… – Она сделала паузу, не в состоянии закончить фразы: «с трупом твоей матери». – С вашей матерью, ты пошел в дом своего отца. Потом приехал сюда. Я сказала, что вы были расстроены, ты и Джин. – Она снова посмотрела вниз. – Что вы оба спорили.

Я остановил ее.

– Я тебе об этом рассказывал?

– О чем спорили – ни слова. Только то, что вы спорили о чем-то. Вы были очень расстроены.

– Что еще?

– Господи, Ворк. Что это такое?

– Просто расскажи мне, пожалуйста.

– Нечего больше рассказывать. Он хотел знать, где ты был той ночью, и я ответила, что ты был здесь. Он поблагодарил меня и уехал. Вот так.

Слава Богу. Но я должен был ее проверить. Мне следовало убедиться.

Я постарался говорить легким тоном.

– Ты могла бы поклясться, что я был здесь всю ночь? Могла бы это засвидетельствовать?

– Ты пугаешь меня, Ворк.

– Для испуга нет причин, – уверил я ее. – Просто во мне говорит юрист. Я знаю, о чем некоторые люди могли подумать, и будет лучше, если мы проясним все.

Она подошла ближе, остановившись в двери кухни и продолжая держать в руке ложку. У нее был очень твердый взгляд, и она понизила голос, будто придавая словам особый смысл.

– Если бы ты уехал, я бы знала, – заявила она просто, и что-то в ее лице заставило меня задуматься, знала ли она правду. Это если бы я уехал. Долгими часами я плакал на плече Ванессы, а потом приползал назад в нашу кровать за час до рассвета, боясь, чтобы Барбара не проснулась.

– Ты был здесь, – сказала она. – Со мной. Относительно этого не может быть никаких сомнений.

Я улыбнулся, моля Бога, чтобы выражение моего лица оставалось таким же.

– Хорошо. Тогда все в порядке. Спасибо, Барбара. – Я потирал руки. – Ужин великолепно пахнет, – добавил я неубедительно, уходя из кухни настолько быстро, насколько позволяли приличия. Я почти дошел до кушетки когда меня остановила другая мысль. – В котором часу Дуглас заезжал?

– В четыре часа, – ответила она, и я сел на кушетку. В четыре часа.

За час до того, как я говорил с ним на стоянке автомобилей. В таком случае я не прав. Наша дружба не умерла, когда он подвергал сомнению мои слова; труп был уже холоден и начал разлагаться. Жирный ублюдок проверял меня.

Ужин предполагал быть великолепным, если бы я мог его вкусить: сыр бри с миндалем, салат Каесара, говядина по-веллингтонски и свежий хлеб. «Шардоне» оказалось австралийским. Моя жена выглядела прекрасно в искусственном освещении, и время от времени я думал, что, возможно, недооценил ее. Она делала умные замечания, говорила о текущих событиях и книге, которую мы оба читали: Случайно ее рука коснулась моей. Вино и надежда разгорячили меня. К половине десятого я уже думал, что в конце концов появился шанс. Но это длилось недолго. Тарелки были убраны и сложены в раковину, дожидаясь тех людей, которые придут завтра. На столе валялись крошки от десерта, мы пили кофе и были на полпути к «Бейли». Меня наполняла тихая удовлетворенность, и я, как никогда прежде, с нетерпением ждал любви. Ее рука лежала на моей ноге.