Король Матиуш на необитаемом острове

– Тогда я загляну попозже, когда вы наденете мундир, – небрежно бросил ротмистр и направился к двери.

У Матиуша от этой неслыханной наглости потемнело в глазах.

– Надевать мундир я не стану, – проговорил он прерывающимся от гнева голосом, – и предупреждаю вас: ни читать, ни подписывать ваших бумаг я не желаю. Я не узник и не обязан вам подчиняться. Полковник Дормеско…

– Полковника Дормеско здесь больше нет, – перебил его ротмистр. – После полковника Дормеско не осталось ни квитанций, ни счетов, и вообще он даже не удосужился составить план острова. На вопрос: «Обитаем ли остров?» – полковник Дормеско тоже не сумел ответить. Полковник Дормеско выполнял свои служебные обязанности из рук вон плохо. Донесение об этом уже готово и в ближайшее время будет отправлено по назначению. Все пожелания вашего величества, если они не противоречат инструкции, будут неукоснительно выполняться. Спорные вопросы подлежат решению Совета Пяти. В случае несогласия с чем-нибудь вы имеете право жаловаться в Совет Пяти. Брать пример с полковника Дормеско я не намерен. Честь имею кланяться!

Матиуш остался один. За стеной послышался сдавленный смех.

«Это они надо мной смеются, – подумал Матиуш. – Ну и пусть».

Ротмистр каждый час слал на подпись циркуляры, приказы, инструкции, а Матиуш, не читая, отсылал обратно. Утром и вечером ротмистр собственной персоной являлся осведомиться о здоровье Матиуша. Тот в ответ молчал.

Перед тем как устроить учения, ротмистр присылал к Матиушу своего адъютанта.

– Ваше величество, разрешите устроить учения? – спрашивал адъютант.

– Не разрешаю! – отрезал Матиуш.

Так продолжалось пять дней. Но вот прибыл корабль, который доставил на остров работников. По приказу ротмистра они стали ремонтировать ему жилище. В лесу застучали топоры, завизжали пилы.

К дому ротмистра пристроили крылечко, соорудили беседку и ещё какие-то постройки неизвестного назначения. С утра до вечера – суета, беготня, крики и ругань. Никакого покоя.

Матиуш потихоньку выскальзывал из дома. Одинокие прогулки, лодка, занятия с Ало и Алой, скрипка стали ему во сто крат дороже.

Он понимал: это только начало. И спокойно ждал развития событий. Ротмистр делал вид, будто забыл о его существовании. Зато канцелярия работала вовсю: до позднего вечера два писаря сидели, низко склонившись над столом, и что-то строчили. Присылаемые на подпись циркуляры, распоряжения, приказы день ото дня становились всё длиннее. Но Матиуш по-прежнему не читал их.

Еда с каждым днём становилась хуже. Раньше финик или инжир были для Матиуша просто лакомством, а теперь он пропал бы без них.

Однажды Матиушу совсем не принесли обеда. Он не придал бы этому значения, если бы не слова, услышанные из-за перегородки:

– Они ссорятся, а мы тут из-за них с голоду подыхай.

Матиуш постучал в стену: так он вызывал своего адъютанта.

– Вы сегодня обедали? – спросил он явившегося на зов парня.

– Никак нет, ваше величество! Кухня уже три дня не работает. Господин ротмистр не имеет права выдавать провизию без подписи вашего величества.

Матиуш облачился в мундир и велел позвать ротмистра.

– Прошу прислать мне на просмотр все бумаги из канцелярии, – заявил он ротмистру.

– Слушаюсь, ваше величество!

Через пять минут перед Матиушем лежал приказ о выдаче обеда. Матиуш немедленно подписал его.

А через десять минут в соседней комнате прогремело троекратное «ура» и застучали ложки.

Когда Матиушу принесли обед, он отказался есть: и аппетит пропал и времени не было – на столе возвышалась груда бумаг. Среди них была и жалоба на полковника Дормеско. Матиуш начал читать её, и на лбу у него выступил холодный пот.

Сколько стульев, столов, кроватей, простыней, тарелок, ножей должно быть на острове, неизвестно. Куда девалось мыло, молоко, конфеты, книжки и игрушки, тоже неизвестно. По полученным сведениям, у детей смотрителя маяка много краденых вещей короля. Среди бумаг не обнаружено ни одной квитанции, расписки или счёта. Помещения грязные и обшарпанные, непригодные для жилья. Солдаты делали что хотели, никакой дисциплины…

Но это ещё не всё: кроме жалобы на Дормеско, имелись три жалобы на Матиуша. Читая их, можно было подумать, что они продиктованы заботой и состраданием к малолетнему королю-изгнаннику.

Вот первая:

Здоровье короля оставляет желать лучшего. Он раздражителен и угнетён. Отказывается читать и подписывать бумаги, чем осложняет работу канцелярии. Не разрешает проводить учений…

Вторая жалоба гласила: