Король Матиуш Первый

– Вот то-то и оно! – назидательно сказал Фелек. – Это очень плохо. Короля должны уважать. Миссия, с которой я прибыл к вашему величеству, состоит в том, чтобы ратифицировать мой контрпроект. Я предъявляю ультиматум! Пункт первый: отныне я не Фелек, а барон Феликс фон Раух. Пункт второй: детского парламента нет, а есть Прогресс-парламент, сокращенно Пропар. Пункт третий: до каких пор вас будут называть Матиушем? Вам, государь, уже двенадцать лет, вы должны торжественно короноваться и потребовать, чтобы вас величали императором Матиушем Первым. Не то все ваши реформы полетят к чертям.

– А у меня был другой план, – сказал Матиуш просто. – Пусть взрослые выберут себе другого, взрослого короля, а я останусь Матиушем – королем детей.

– Не смею возражать против примитивной конфекции (он перепутал «концепцию» с «конфекцией») вашего величества. Дело хозяйское. Но лично я желаю именоваться бароном фон Раух, министром Пропара.

Матиуш согласился.

Дальше – больше. Фелек потребовал собственную канцелярию, два автомобиля и жалованье в два раза больше, чем у канцлера.

Матиуш и на это согласился.

Но это еще не все. Фелек потребовал графского титула для редактора Прогаза, то есть Прогресс-газеты (так будет называться газета для детей). Матиуш и на это дал свое согласие.

Фелек привез заготовленные заранее указы и грамоты. Матиуш подписал их.

От этого разговора у Матиуша остался неприятный осадок. И он готов был согласиться на все, лишь бы поскорее отделаться от Фелека.

Матиушу жилось так привольно, что он и думать забыл о государственных делах, о разных совещаниях и заседаниях. Вспоминать о том времени, когда он работал, выбиваясь из последних сил, не хотелось: не хотелось думать, что будет, когда кончатся каникулы. Поэтому ему не терпелось, чтобы Фелек поскорей уехал.

Выручил его доктор.

– Фелек, я просил оставить Матиуша в покое! – ворвался в комнату рассерженный доктор, узнав о приезде Фелека.

– Господин доктор, попрошу не повышать голоса и называть меня настоящим именем.

– А какое же твое настоящее имя?

– Барон фон Раух.

– С каких пор ты стал бароном?

– С тех пор как его величество милостиво пожаловали мне этот титул. – И Фелек величественным жестом указал на столик, где лежали бумаги со свеженькой, еще не просохшей подписью Матиуша.

Многолетняя служба при дворе приучила доктора ничему не удивляться.

– Господин барон фон Раух, – спокойно, но твердо сказал он, – его королевское величество находится на отдыхе, и ответственность за его здоровье несу я. Поэтому, господин барон фон Раух, извольте немедленно убираться туда, куда Макар телят не гонял!

– Я тебе это припомню, противный старикашка! – проворчал Фелек, сгреб бумаги в портфель и, надувшись как индюк, удалился.

Матиуш был бесконечно благодарен доктору за вмешательство. Тем более, что Клу-Клу придумала новую игру: ловить лошадей с помощью лассо. Делалось это так.

К длинной прочной веревке привязывался свинцовый шарик. Дети, притаившись за деревьями, как настоящие охотники, ждали, когда конюх выпустит из конюшни десять пони. Тогда они набрасывали на них лассо, вскакивали им на спину и мчались вскачь.

Сначала Клу-Клу не умела ездить верхом. У нее на родине есть верблюды и слоны, а лошадей нет. Но скоро она скакала не хуже остальных. Только не любила ездить в седле и особенно по-дамски.

– Седло годится для стариков, у которых болят кости. Когда едешь верхом, сидеть надо на лошади, а не на подушке. Подушка хороша для спанья, а не для игры.

Весело жилось деревенской детворе в то лето! Почти ни одна игра не обходилась без них. Клу-Клу научила их новым песенкам, сказкам, показала, как мастерить лук, как сделать шалаш, сплести корзинку и соломенную шляпу, как лучше искать и сушить грибы. Но не только этому научились деревенские ребята. Клу-Клу, еще два месяца назад не умевшая говорить на их языке, учила пастушат читать.

Чтобы легче было запомнить, она каждую букву сравнивала с каким-нибудь растением или насекомым.

– Как? – поражалась Клу-Клу. – Знать столько разных червячков, мушек, паучков, бабочек, трав и цветов и не запомнить каких-то несчастных тридцати букв! Вам только кажется, что это очень трудно. Так всегда бывает, когда учишься кататься на коньках или ездить верхом. Надо себе сказать: это легко, и сразу станет легче.

Ребята повторяли: «Читать легко» – и скоро научились читать. Их матери разводили от удивления руками.

– Ай да девчонка! Учитель целый год горло драл, аж охрип. И линейкой их лупил, и за вихры таскал, и за уши драл… И все нипочем – сидели олухи олухами. А она сказала: буквы похожи на жучков да паучков, и ребята все поняли.

– А корову как она доила – любо-дорого смотреть!