Король мошенников

– Спасибо, мэр Вонни, спасибо, уважаемые жители Нааккалы, – начал он. – Ох, Ирма, Ирма… Ирму Бряц называют самой популярной детской поэтессой и писательницей Финляндии. Я заметил, что здесь, в Нааккале, её очень сильно любят. Я, конечно, прекрасно понимаю, что у вас нет никого другого. Но я отважусь высказать иное мнение об этой поэтессе. С самого детства я писал критические заметки о стихах Ирмы Бряц. На мой взгляд, её стихи неубедительны, написаны непрофессионально, лишены всякого воображения и, в конце концов, просто ребяческие.

– Так они ведь сочинены для ребят! – обиделся Мики.

– Вместе с моим дедом мы часто недоумевали, кто же читает такое. Позже появились плохо нарисованные иностранные мультфильмы по её книгам. Кто их смотрит? – продолжал Антти.

Люди с изумлением слушали выступление критика.

– Только одно стихотворение Бряц выделяется среди остальных. Меня как профессионала это не может не удивлять. В стихотворении есть одна строчка, будто написанная другим человеком. Эта строчка такая удачная, что я лично никогда не верил, что она принадлежит Ирме Бряц. Скорее всего, её написал кто-то другой. И сейчас, когда стихотворение «Обрыв Тиллерин-Таллерин» добралось до Евровидения, меня снова заинтересовал этот вопрос. Речь идёт о строчке: «Клементин звучит как тамбурин. И поёт он на обрыве Тиллерин. Но завидует молча его друг апельсин». Ясно, что это стержень всего стихотворения. Спросите себя, могут ли такие строки принадлежать весьма посредственной писательнице?

Горожане изумлённо переглядывались, слушая Антти. Кто-то кашлянул.

– Так вот, мой покойный дедушка Уско Всезнайнен раскрыл мне тайну: эти строки принадлежат ему. Он написал их в одном письме к Ирме Бряц! А она ни разу его не вспомнила, даже в благодарственных словах в начале книги! К счастью, мне удалось случайно обнаружить то самое письмо в личных вещах поэтессы, – критик достал из кармана белый конверт.

Мату Вонни разинул рот.

– Я бы хотел зачитать его вам вслух, чтобы вся нация знала, что Ирма Бряц воровала стихи! – заявил Антти и открыл конверт.

Камера показывала его крупным планом. Мики, Лили, бабушка Агата и Ирма, сдерживая смех, стояли в толпе.

Педро заворожённо следил за происходящим, сидя у бабушки Агаты на голове. Антти разгладил листок, откашлялся и начал:

– Йуху-у, Ирма! Пишу тебе я, Уско Всезнайнен, самый суровый критик в Финляндии. Послушай, дорогая моя Ирма, хочу тебе признаться, что быть критиком невероятно скучно. Постоянно приходится всё критиковать. Поэтому я хочу хоть раз в жизни написать доброе письмо.

Антти замолчал.

Что-то явно было не так. Люди молча ждали продолжения.

– Читай дальше! Читай дальше! – закричали бабушка Агата и Ирма, и вскоре толпа присоединилась к ним.

Антти ничего не оставалось, как продолжить:

– Я прочитал твою книгу «Семья господина Ёжика» и должен сказать, что ты превзошла саму себя. Твои предыдущие работы тоже были замечательные, но эта, несомненно, моя самая любимая! Она настолько хороша, что я перестал читать другие книги. Даже моему занудному внуку Антти понравилась эта история. Как-то раз он признался мне, что хотел бы быть господином Ёжиком – маленьким, пухлым и колючим.

Антти пытался говорить неразборчиво и отворачивался от микрофона, но все всё равно разобрали слова.

Читать дальше критик не хотел. Это было не то письмо, что он сочинил прошлой ночью.

– Продолжайте! – подбодрил его стоящий рядом Мату. – Или давайте я прочту.

Всезнайнен с ужасом посмотрел на него, затем на письмо, и ему пришлось читать дальше:

– Мы с Антти тоже решили писать стихи. Их, конечно, не сравнить с твоими, но на досуге мы сочинили маленький отрывок и хотим спросить твоего профессионального мнения. Может быть, ты захочешь использовать эту пару рифм в одном из твоих будущих произведений. Я был бы очень тронут, если бы ты, мой обожаемый кумир, смогла мне ответить. Но если не получится, ничего страшного. Я понимаю, что у тебя много дел. Известно ли уже, когда появится новая книга? У меня всё! Прекрасной тебе весны! С приветом, Всезнайнен. А, чуть не забыл, вот наши стихи:

Антти – внук, а Уско – деда,

Дайте ложку нам к обеду.

Когда Антти закончил читать, его лицо было мертвенно-бледным. Публика хохотала. Лили и Мики заливались громче всех, а Ирма довольно улыбалась.

– Вот что бывает, если шутить с Ирмой Бряц! Не родился ещё мужчина хитрее меня, – хихикала она.

Мату пожал Антти руку и поблагодарил его и его знаменитого дедушку. Ведь после этого письма все ещё больше убедились, какой талантливой была Ирма Бряц.

Толстая шёлковая лента была протянута между перилами крыльца. Мату всучил ножницы несчастному критику, который автоматически щёлкнул ими, перерезав ленточку. Люди захлопали и закричали «Ура!», и мэр объявил дом-музей Ирмы Бряц открытым.