Король мошенников

– Эти гребаные отопительные воздуховоды очень маленькие. Туда не влезешь. Ведь им, бля, уже по сорок лет, – сердито сказал Томми, разглядывая план и морщась от ужасного запаха, какой шел от Тексако. Томми знал, что это из-за анаболических стероидов. На переднем сиденье за рулем жевал зубочистку тощий Раста.[4] Его тугие, торчащие в разные стороны косички были намазаны маслом и украшены бисером. Темная кожа не блестела, а была матовой.

Тексако Филлипс время от времени поглядывал в сторону Расты. Он все не мог взять в толк, зачем, черт возьми, Томми понадобился водитель, у которого вид, бля, хуже, чем у уличного подонка. Двадцать минут назад, когда Раста уходил отлить в сортир на заправочной станции, Тексако задал этот вопрос Томми.

Томми ухмыльнулся:

– Потому что он тарелка из «Макдональдса».

Тексако не знал, что, черт возьми, это значит, но усмешка знаменитого бандита была такой зловещей, что он заткнулся. Тексако приходилось иметь дело с Томми Рина, хотел он этого или нет, не было у него выбора, потому что Томми был старшим братом Джо Рина, который поручил им эту работу. И разумеется, командовал Томми. Он, как и его брат, Джо, был невысокий, тоже где-то метр семьдесят, но на этом сходство заканчивалось. Тридцативосьмилетний Джо Танцор был красавец. А чтобы выглядеть выше, ходил, чуть приподнимаясь на цыпочки. Эта привычка выработалась у него еще со школы, отсюда и это прозвище – Танцор. У Джо были красивые вьющиеся волосы и превосходные зубы, похожие на подушечки жевательной резинки «Чиклетс».

У Томми волосы были точно такие же, вьющиеся, но то ли росли как-то не так, то ли он зачесывал их неправильно. Рожа у него была обезьянья. Зубы такие же белые, как у брата, но торчали вперед. К тому же у Томми был неправильный плотоядный прикус. Глаза тоже голубые, как у Джо, но у того они были красивые и умные, а у Томми свинячьи. Он выглядел уродливой карикатурной копией младшего брата.

– Обвези нас вокруг квартала, хочу посмотреть на пожарный выход, – сказал Томми парню с Ямайки, показывая на обозначенную на плане дверь.

– Ага, мы ща наварим бабок, – невразумительно пробормотал балбес, заводя мотор фургончика и трогаясь.

– Почему ты, мать твою, не выльешь на себя немного одеколона? – спросил Томми Два Раза у Тексако, который не чувствовал своего запаха и потому не понял, о чем это говорит Томми.

Они молча сидели, пока фургончик, шурша шинами по влажному от дождя асфальту, объезжал квартал. Стекла в машине были подняты, и потому казалось, что в ней тесно и душно. Это из-за Тексако, который один занимал достаточно большое пространство. С ним постоянно было полно ручной клади, которую он, казалось, уже привык повсюду таскать с собой. Не будем пока уточнять, что это было. Тексако обладал своеобразным чувством юмора, которое осталось у него на уровне младших классов. Подавляющее большинство шуток из его коллекции сопровождалось непристойными звуками. Следует также упомянуть и его сексуальный аппетит, который не допускал никаких проволочек: на женщину он набрасывался немедленно, при первой же возможности. Сам он называл подобный метод занятия сексом «благородным». Ясное дело, такое поведение до добра не доводит. Тексако дважды арестовывали по обвинению в изнасиловании в те времена, когда он еще играл среднего полузащитника за «Патриотов Новой Англии». Он приглашал девушку на свидание, а дальше… сами понимаете. Правда, в обоих случаях ночью девушкам звонили и проводили соответствующую беседу, после чего они забирали из полиции свои заявления. В общем, благоухание, которое испускало тело Тексако, и само его присутствие в каком-нибудь помещении действовали на окружающих угнетающе.

– Демо, опусти ты, бля, это стекло, здесь воняет, – сказал Томми. Ямаец не отозвался, его руки крутили баранку. – Эй, ты что, оглох? Я с тобой разговариваю.

– Микки-Маус давно уже дома, а Доналд Дак все не трахнет никак, – пробормотал Демо, но все-таки опустил стекло. В машину заструился прохладный свежий воздух.

Тексако недовольно покачал головой. Ну и кретин. Расту звали Демо Уильямс. «Что за дерьмо эти люди! Надо же додуматься назвать ребенка Демо», – размышлял он, забывая, что родители его самого нарекли Тексако.[5]

– Остановись здесь, – сказал Томми.

Ямаец остановил фургончик у тротуара, и Томми принялся изучать дверь пожарного выхода, затем начал перебирать ксерокопии плана здания.

– Значит, так, добираемся до старого кухонного лифта, поднимаемся наверх. Вот газовое оборудование. Наверное, если запустить эту чертову штуковину, она наделает много шума. Ладно… Как ты думаешь, я смогу влезть в эту гребаную коробку? – спросил Томми, посмотрев на Тексако. – А ты сможешь поднять ее на четырнадцатый этаж?

Тот кивнул, радуясь, что ему не предлагают залезать в кухонный лифт вместе с Томми. Лифт предназначался только для подачи блюд с одного этажа на другой.

– Тогда ладно, так и решим. Демо, ты остаешься здесь, мотор не глуши. А ты, Тексако, как только я замочу публику, поднимешься туда и займешься санобработкой. Идет? Ты услышишь, как они полетят вниз.