Король на горе

– …Ты был будто дядька Свартхёвди, – Ануд принял у Вихорька кувшин с медовым настоем. Жидкости в кувшине осталось – на три глотка, не больше. – Никого не слышал, только скалился и стрелы метал. И каждая – в цель. Одну за другой, одну за другой… Когда твой тул опустел, начал брать из того, что на Глухаре был. Эти поначалу тоже в тебя стрелять пытались, да не попали ни разу. А ты попадал, хоть и в темноту бил. Слышно было, как попадал, – уточнил Ануд. – Как ты угадывал, Виги?

Вихорек пожал плечами. Движение отдалось болью. Мышцы задубели, будто от очень тяжелой работы. Хотя так оно и было, наверное. Стрелы метать нелегко.

– Как стрелы кончились, ты на палубу сел, – рассказывал дальше Ануд. – А потом на бок повалился. Мы тогда тебя разоблачили и сюда принесли. А как рассвело немного, поглядели, что ты сотворил… Звяга сказал: «Сколько живу, такого не видел». Там пять лодок на воде осталось – с мертвецами да недобитками. И это еще не все, потому что кого-то унесли те, что до берега дошли. А там еще три лодки брошенные. И крови много.

– Значит, кто-то ушел, – сказал Вихорек, скинул одеяло и осторожно сел. Оперся спиной на борт. Из одежды на Вихорьке ничего, кроме исподних портков.

– Где мое оружие?

– Всё в целости, – успокоил Ануд. – Бронька только поцарапана малость. Ее уже оттерли от сажи и крови, смазали по новой. И стрелы вырезали, какие нашли. Много нашли. И как ты так бил метко… – Ануд удивленно покачал головой. – Темень же была кромешная.

Вихорек промолчал. Он и сам не знал как. Он не думал и не выцеливал. Само получалось. Эх, Глухарь…

Вихорьку тяжело это давалось: терять своих. Вспомнился погибший недавно Траусти-Домаслав…

Вихорек искоса глянул на Ануда: вдруг его тоже убьют?

А варяг, который, понятно, не слышал его мыслей, продолжал говорить:

– …Припасы нам приготовили. И лодку покрепче. Мы на ней дальше пойдем. Прибыша сказал, они нас и до самого Изборца доставить могут. Долг на них. Без нас сгибли бы. Я отказался. Это кружным путем получится. А коротким лодьи не пройдут. Так что мы на лодке сначала, а потом – пехом. Нам же поторапливаться надо, так?

– Так, – подтвердил Вихорек. – А где одежда моя?

– А постирали. Уже и просохло. Сейчас принесут.

– Просохли уже? – удивился Вихорек.

Судя по солнцу, еще и полудня нет. Когда успели?

– Так ты, брат, больше суток в беспамятстве пролежал, – сообщил варяг. – Видать, здорово притомился. Шутка ли: тридцать девять ворогов одними только стрелами побил. И еще шестнадцать – клинками. Ну это вместе с недобитками. Целую дружину – один! – Ануд вздохнул. Восхищенно.

– Это не дружинники, – пробормотал Вихорек, удивленный числом убитых стрелами. Нет, как он рубил ворогов на лодках, помнилось, а потом – ничего. – Ублюдки скудоумные. Всех бы их за Глухаря вырезать надо. Что за племя?

– Не ведаю. Звяга с пленными говорил. Я этого языка не знаю.

– Значит, пленные есть? – оживился Вихорек.

– Ага. Четверо. Для тризны хватит. Сам Глухаря проводишь или мне?

– Когда? – уточнил Вихорек.

– Сегодня на закате. Встанем и попируем. Проводим по-нашему. Прибыша сказал, пир он устроит.

Вихорек покрутил головой. Шея двигалась плохо. И слабость в теле была… нехорошая. Убивать больше тоже не хотелось. Больше полусотни…

– Неуклюжие скудоумцы, – выругался он на языке данов. – Убей их сам, Ануд, – сказал он. – Я устал.

– Благодарю, – в достоинством наклонил голову варяг. – Еще пленные сказали, навели их на нас. – Те, с последнего волока. За долю в добыче. Сказали, воев при караване – с большой десяток, а товаров – полные трюмы. Прибыша сказал, вернуться и наказать, а Звяга сказал, не надо. Мол, эти, кто выжил, сами с наводчиков спросят.

– За что? – удивился Вихорек. – Они не соврали. Десяток и есть. Да еще мы с тобой. И Глухарь еще… был. Остальные… Эти, черниговские, совсем драться не умеют. Счастье, что разбойники еще бестолковей оказались. Угораздило же Глухаря так оплошать!

– В Ирии ему хорошо будет, – без особой уверенности проговорил Ануд. – Ты, Виги, за два дня оправишься? А то если нам к Изборцу идти… Грести я и сам могу, а вот дальше – посуху. И на конях не выйдет. Чащоба там. И болота. Я сам так напрямик не ходил, но слыхал, что говорили.

– Ты дорогу-то сыщешь? – засомневался Вихорек.

– Уж не сомневайся! – Ануд сжал Вихорьку предплечье. – Я по лесу – как вы на море. Моя это дорога.

Глава 36. Предел возможностей