Король-одиночка

И не врет даже… А с чего ему врать? Все цыгане уже знают… Мария несколько раз глубоко вздохнула. Как можно спокойнее, попросила:

– Ты не ходи ко мне больше. Хватит. Зачем?

Граф будто не услышал. Подойдя к столу, тронул пальцем колоду карт, стянул платок со старинного зеркала на бронзовой ножке.

– Все гадаешь? Хорошо гаджэ платят? – не дождавшись ответа, он кивнул на телевизор под кружевной салфеткой. – Не тебя вчера показывали? «Госпожа Мария, потомственная ясновидящая…» Хорошо получилось, нашим понравилось. Белаш за рекламу платил или сама? Еще бы разок надо, так вернее.

– Еще что скажешь? – сквозь зубы спросила она.

– Принеси вина.

Мария молча ушла на кухню. Вернулась с бутылкой «Хванчкары» и стаканом.

– Выпей и уходи.

Но Граф уже сидел на тахте, расставив ноги и свободно откинувшись на стену. Взглянув на остановившуюся у стола Марию, он небрежным жестом показал: налей. Женщина, едва сдерживаясь, плеснула вина в стакан. Он выпил – не спеша, с удовольствием. Поставил стакан на пол, блаженно потянулся.

– Иди ко мне.

Секунду в комнате было тихо.

– Бэнг тут тэ лел [9], дерьмо! – тяжелая бутылка полетела прямо в голову Графа. Он едва успел уклониться, бутылка разбилась о стену, брызнув осколками и «Хванчкарой». Звон стекла смешался с истошными воплями: – Сволочь! Скотина! Сколько еще издеваться будешь? Последний стыд потерял! Тряпка я тебе? Игрушка?! Мало тебе баб твоих?! Думаешь, я не знаю, думаешь, не слышала?! Даже с цыганками совести хватает спать, как тебя только не зарезали еще! Девочку берешь, малявку берешь за себя! Тоже мучить будешь? Как меня? Ноги будешь вытирать?! Сволочь, паршивец, ненавижу тебя!

Граф вскочил. Мария опрометью кинулась из комнаты. Он догнал ее уже на лестничной клетке. Как тряпичную куклу, втащил в квартиру, ударил раз, другой, третий, швырнул на пол. Поднял рывком и снова ударил.

– Взбесилась, сука? Забыла, кто твой хозяин? Напомню!

– Ты – хозяин?! Ты дерьмо! – Мария рвалась из его рук, кусалась, несколько раз плюнула в лицо, но он, конечно же, был сильнее. Вскоре она оказалась стоящей на коленях. Намотав на руку жгут ее волос, Граф пригнул Марию к своему ботинку:

– Целуй, дрянь.

– Пусть жена твоя целует… – процедила она и лишилась сознания.

Мария очнулась на кровати. Было тихо, темно. Страшно болело все тело; кистями рук, казалось, нельзя было шевельнуть. Она сделала несколько осторожных движений. Облегченно вздохнула: не связана. А мог бы – как в тот день, когда она кинулась на него с ножом. Почти достала тогда, царапина осталась до сих пор… Постанывая, она села на кровати, ощупала лицо. Зубы, кажется, целы.

В полосе света на полу появилась тень. Граф стоял на пороге.

– Ты еще здесь?

– Я не трону… – хрипло сказал он.

– Не подходи. В окно выпрыгну.

Он послушался. Сел на пол у стены. Опустил голову.

– Я не хотел. Клянусь – не хотел… Если бы ты вопить не начала… Сто раз просил – не доводи.

– Ох, молчи… – сдавленно приказала она. Очень хотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым, но под рукой были только подушки, и Мария, представив себе эту месть, невольно усмехнулась. Тут же засаднило разбитые губы.

– Принеси воды.

Граф покорно вышел. Вернулся с полной банкой, полотенцем. Мария протянула руку, но он сам опустился на пол у ее ног, смочил в воде край полотенца. Она стиснула зубы, стараясь не стонать.

– Ну, вот. Все. Так лучше? – голос Графа звучал заискивающе. Мария молча отобрала у него полотенце, сама стерла с лица остатки запекшейся крови, морщась, промыла глаза. Негромко вздохнула:

– Когда ты меня в покое оставишь? Когда убьешь?

– Что ты… О чем ты… – Граф смотрел в стену. – Слушай… Прошу – поедем в Бухарест. У меня там родня, сестра замужняя. Будем жить, как раньше, там тебя не знает никто. Думаешь, мне эта свадьба нужна?

– А не нужна – зачем связался?

– Одно твое слово – ничего не будет. Опять возьму тебя.

– С ума сошел? – притворно испугалась она. – Что цыгане скажут? Граф свою шлюху из дому выгнал, а потом снова притащил? С тобой никто здороваться не будет!

– Ты не шлюха, – глухо сказал он.

– Богу будешь объяснять.

Граф взглянул на нее исподлобья. Промолчал. Мария наблюдала за ним с горькой усмешкой.

– Что за сумку ты приволок?

– Это?.. Да ничего. – Он явно был рад смене разговора. – Пусть побудет у тебя пару дней. Надо, чтоб не светилось.

– Травка?

– Поднимай выше. Порошок.

– Целая сумка?! – на миг Мария забыла обо всем. – Это же… Это же…

– На десять миллионов. Зелени, – протяжно сказал Граф. Мария пристально взглянула на него.

– Откуда у тебя? Ты таких денег не крутил…

Ленивым жестом Граф дал понять, что отвечать не будет.

– Давай спать, – попросил он. Мария кивнула, подняла ноги на кровать. И не отодвинулась, когда он опустился рядом, а, почувствовав его руку на своей груди, лишь тихо сказала:

– Полегче… Болит.

Ночью, когда Граф, раскинувшись на кровати, оглашал комнату раскатистым храпом, Мария выбралась из-под одеяла. Оглядываясь, прокралась в прихожую, накинула на лампу платок и при чуть заметном свете открыла сумку.