Король-олень

- Ни о каких великих свершениях не слыхать, - сообщил Акколон. Думаю, на наш век их уже не осталось. Двор сделался тихим и скучным, а сам Артур отбывает епитимью за какой-то неведомый грех - он не прикасается к вину даже по праздникам.

- Королева не собирается подарить ему наследника? - поинтересовалась Мелайна.

- Пока не слыхать, - сказал Акколон. - Хотя одна из ее дам перед турниром сказала мне, будто ей кажется, что королева забеременела.

Мелайна повернулась к Моргейне.

- Ты ведь хорошо знаешь королеву, - правда, госпожа моя свекровь?

- Знаю, - согласилась Моргейна. - Что же касается этого слуха - ну, Гвенвифар всегда считает себя беременной, стоит ее месячным запоздать хоть на день.

- Король - дурак, - заявил Уриенс. - Ему давно следовало бы отослать ее и взять другую женщину, которая родила бы ему сыновей. Я прекрасно помню, какой воцарился хаос, когда люди думали, что Утер умер, не оставив наследника. Нужно твердо знать, к кому перейдет трон.

- Я слыхал, - заметил Акколон, - что король назначил наследником одного из своих кузенов - сына Ланселета. Мне это не очень нравится: Ланселет - сын Бана Бенвикского, а зачем нам нужен чужестранный Верховный король?

- Ланселет - сын Владычицы Озера, - твердо произнесла Моргейна, потомок древнего королевского рода.

- Авалон! - с отвращением воскликнула Мелайна. - Здесь христианская страна. Какое нам дело до Авалона?

- Куда большее, чем ты думаешь, - сказал Акколон. - Я слыхал, что многие помнят Пендрагона и не слишком радуются тому, что двор Артура сделался Христианским. И еще люди помнят, что Артур, восходя на престол, дал клятву поддерживать Авалон.

- Да, - подтвердила Моргейна. - И он носит священный меч Авалона.

- Похоже, христиане не ставят это ему в вину, - сказал Акколон. - Мне вспомнились кое-какие новости: Эдрик, король саксов, принял христианство и вместе со всей своей дружиной крестился в Гластонбери. А потом он поклялся Артуру в верности, и все саксонские земли признали Артура Верховным королем.

- Артур - король над саксами? Ну и чудеса! - поразился Аваллох. - Я слыхал, будто он говорил, что будет разговаривать с саксами только на языке меча!

- И все-таки случилось так, что король саксов преклонил колени, а Артур принял его клятву, а потом протянул ему руку и помог подняться, сказал Акколон. - Возможно, он женит сына Ланселета на дочери сакса и покончит с войной. А мерлин теперь сидит среди советников Артура, и говорят, будто он - такой же добрый христианин, как и все они!

- Гвенвифар, должно быть, счастлива, - заметила Моргейна. - Она всегда твердила, что бог даровал Артуру победу при горе Бадон именно потому, что он шел в бой под знаменем с изображением Святой Девы. А еще я слыхала, как она сказала, что бог продлил его дни для того, чтобы он мог привести саксов под руку церкви.

Уриенс пожал плечами.

- Я, пожалуй, не позволю ни единому вооруженному саксу стоять у меня за спиной - даже если он напялит на себя епископскую митру!

- Да и я тоже, - согласился Аваллох. - Но если вожди саксов примутся молиться и думать о спасении души, они, по крайней мере, перестанут устраивать налеты на наши деревни и аббатства. А что касается епитимьи и поста - как ты думаешь, что такого может быть у Артура за душой? Я сражался в его армии, но я никогда не входил в число соратников и плохо его знаю. Но он всегда казался мне на редкость хорошим человеком, а столь длительную епитимью могли наложить только за небывало тяжкий грех. Леди Моргейна - ты ведь его сестра, ты, наверное, должна знать.

- Я его сестра, а не его духовник, - огрызнулась Моргейна, поняла, что ответ вышел чересчур резким, и умолкла.

- У любого человека, пятнадцать лет провоевавшего с саксами, найдется за душой множество такого, в чем он не рад будет признаться, - сказал Уриенс. - Но мало кто столько думает о душе, чтобы вспоминать об этом всем, когда война закончилась. Всем нам ведомо убийство, разорение, кровь и резня невинных. Но даст Бог, на нашем веку войн больше не будет, и теперь, раз мы заключили мир с людьми, у нас будет больше времени, чтобы достичь мира с Господом.

"Так, значит, Артур до сих пор отбывает епитимью, и старый архиепископ Патриций до сих пор держит его душу в заложниках! Хотелось бы мне знать рада ли этому Гвенвифар?"

- Расскажи нам побольше о дворе! - попросила Мелайна. - Как там королева? Во что она была одета? Акколон рассмеялся.

- Я мало что смыслю в дамских нарядах. Какое-то белое платье, шитое жемчугом - ирландский рыцарь Мархальт привез его в подарок от короля Ирландии. Элейна, как я слыхал, родила Ланселету дочь - или это было в прошлом году? Сын у нее уже был - это его назвали наследником Артура. А при дворе короля Пелинора случился скандал - его сын Ламорак съездил с поручением в Лотиан и теперь твердит, что хочет жениться на вдове Лота, старой королеве Моргаузе...

- Парень, должно быть, рехнулся! - хохотнул Аваллох. - Моргаузе же лет пятьдесят, если не больше!

- Сорок пять, - поправила его Моргейна. - Она на десять лет старше меня.