Король Островов

Ее эмоции были в смятении.

— Что это было, по-твоему? — проследив за взглядом Иския, спросила она.

— Магия. Я почувствовал ее вибрацию.

— Возможно, это был Лахлан.

— Возможно, но я так не думаю. Будь осторожна, Эванджелина.

— Конечно, буду. Хотя у меня и нет магии, но я все же не совсем дурочка.

— Хорошо. — У Иския дрогнули усы. — А теперь давай найдем его. — Волшебник, должно быть, почувствовал ее волнение, когда положил руку ей на локоть, поэтому сказал: — Эванджелина, ты так же важна для него, как он для тебя. Поверь, я хорошо знаю своего воспитанника. Вместе вы это преодолеете.

— Хотелось бы мне разделять твою уверенность, но пока я не обрету свои способности…

— Ты понимаешь, что я говорю не об этом.

— Думаю, нам следует…

— Посмотри на меня, Эванджелина.

Прерывисто вздохнув, она посмотрела на Иския.

— Что было, то было. Тебе нужно перешагнуть через это, ты и так много выстрадала. Я жалею, что Роуэн не нашел нужным посвятить меня в свою тайну, когда посылал тебя оберегать Сирену. Знай я это, я бы нашел какой-нибудь способ защитить тебя от Аруона.

— Виноват только Аруон и никто больше.

Она огорчилась, узнав, что Иский винит себя за случившееся.

— Счастлив услышать, что ты так думаешь. — У него на губах появилась нежная улыбка. — Надеюсь, теперь ты будешь это помнить.

Не дав ей ответить, Иский перенес их на низкий холм. У ног Эванджелины колыхалась высокая трава, а вдали в накатывающемся прибое верхом на большом черном коне скакал наездник — такой же величественный, как само животное.

— Иди к нему.

Иский подтолкнул ее в спину, и Эванджелина, сделав для уверенности глубокий вдох, осторожно спустилась по каменистому склону, потом, наклонившись, сняла туфли и по золотому песку пошла к Лахлану.

Сердце в груди у Лахлана застучало так же громко, как стучали копыта его коня. Эванджелина стояла одна на песке, на океанском ветру ее длинные локоны развевались вокруг лица, а ткань платья прилипала к телу.

Когда он приблизился, Эванджелина убрала с лица волосы, и у него что-то оборвалось внутри. В ее необыкновенных глазах остались следы слез, и Лахлан еще раз проклял себя за то, что причинил ей боль. Натянув поводья, он остановил Фина и спрыгнул с седла. Попятившись от него, Эванджелина оступилась, и Лахлан тихо выругался: она решила, что его гнев — гнев на себя, который, несомненно, был написан у него на лице, — направлен на нее.

— Я знаю, — она подняла руку, — я последний человек, которого ты хотел бы видеть, но…

— Ошибаешься. Ты единственный человек, которого я хотел бы видеть.

Воспользовавшись ее недоверием и замешательством, Лахлан подошел ближе.

— Прости, Эви. Прости меня за все несправедливые слова, слетевшие с моих дурацких губ.

— Тебе не за что извиняться, — отвернувшись от него и глядя в море, отозвалась Эванджелина, обхватив себя руками за тонкую талию.

— Смотри на меня, когда говоришь это. — Лахлан повернул ее лицом к себе. — Посмотри мне в глаза и скажи, что я не обидел тебя, не оскорбил своими словами. Господи, Эви, ты не заслужила моего гнева.

Эванджелина потупилась и попыталась отойти от него.

— Нет, я не позволю тебе уйти, пока ты не расскажешь мне, что он с тобой делал.

— Нет! — Ее глаза расширились от ужаса, и она постаралась освободиться из рук Лахлана. — Пожалуйста, отпусти меня! — взмолилась Эванджелина, задыхаясь от тщетных усилий вырваться от него.

— Нет, Эви. Я понимаю, что будет трудно, но для тебя это единственный способ оставить все позади. — Сев на песок, Лахлан потянул ее вниз и, подняв колени, прижал Эванджелину к груди. — Я знаю, что Роуэн отправил тебя защищать Сирену, и как тот, кого ты стараешься оберегать, понимаю, что ты выполнила бы свое задание, чего бы тебе это ни стоило — даже если бы ради этого тебе пришлось страдать. Вот почему ты отдалась ему, ведь это так?

Положив подбородок ей на макушку и поглаживая ее по волосам, Лахлан ждал. Как бы мучительно ни было это слушать, им обоим была необходима откровенность. Эванджелина начала свой рассказ так тихо, что он с трудом ее слышал.