Король пиратов

— Сын Беарнегара мертв, — прервал его вождь. — Мы огорчены тем, что так случилось, но Долина Ледяного Ветра всегда сильнее нас. Вульфгар позабыл, кто он и откуда пришел. Долина Ледяного Ветра этого не прощает. Он покинул нас при первой встрече света и тьмы, и мы еще долго находили его следы. Но они исчезли, значит, он умер.

— Ты уверен? — спросил Дзирт, стараясь сдержать горестную дрожь в голосе.

Берктгар на мгновение прикрыл глаза.

— Мы редко обмениваемся словами с народом трех озер, — пояснил он. — Но когда в тундре Долины Ледяного Ветра пропали следы Вульфгара, мы спросили о нем. Малыш прав. Вульфгар не возвращался в Десять Городов.

— Наша скорбь прошла, — раздался голос за спиной вождя, и варвар обернулся, чтобы посмотреть, кто нарушает обычай беседы с пришельцами.

Берктгар кивнул, словно даруя прощение, и Дзирт с Реджисом, увидев, кто это, поняли причину его вмешательства. Киерстаад, превратившийся уже в зрелого мужчину, был одним из самых преданных почитателей сына Беарнегара. Гибель Вульфгара для него была равноценна потере родного отца. Но в голосе молодого варвара не слышалось и намека на боль. Он сказал, что скорбь рассеялась, и так оно и было.

— Вы не знаете наверняка, что он умер, — возразил Реджис, вызвав хмурые взгляды не только Берктгара и Киерстаада, но и всех остальных.

Дзирт постарался унять хафлинга, легонько стукнув его по плечу.

— Вам знакомо тепло очага и мягкой постели, — сказал вождь Реджису. — Нам знакома Долина Ледяного Ветра. Она ничего не прощает.

Реджис снова хотел что-то возразить, но Дзирт его удержал. Дроу прекрасно понимал чувства варваров. Они без сожалений принимали смерть, потому что она всегда была рядом. Среди кочевников не было ни мужчины, ни женщины, не познавших смерть близкого человека — любимого, родителя, ребенка или друга.

И когда они с Реджисом покинули лагерь клана Лося и отправились в обратный путь по той же самой тропе, что завела их так далеко от Десяти Городов, Дзирт попытался проявить такой же стоицизм. Но лицо его не слушалось и морщилось от боли. Он не знал, куда повернуть, куда посмотреть, у кого спросить. Вульфгар умер, покинул его, и утрата всему придавала горький вкус. Черные крылья вины застилали свет, когда он вспоминал взгляд Вульфгара, впервые узнавшего, что Кэтти-бри для него потеряна, что она помолвлена с дроу, которого он считал своим лучшим другом. В этом не было ничьей вины, ни Дзирта, ни Кэтти-бри, ни Вульфгара, на долгие годы заточенного в Бездне демоном Эррту. В то время Дзирт и Кэтти-бри полюбили друг друга, вернее, признались в этом, потому что испытывали это чувство уже долгие годы, но не смели поверить в него из-за очевидных различий между человеком и эльфом.

И после возвращения Вульфгара из мертвых они уже ничего не могли поделать, хотя Кэтти-бри и пыталась.

Вот из-за этих обстоятельств Вульфгар и решил покинуть Мифрил Халл. И всю дорогу, пока они с Реджисом молча, шагали сквозь снежную пелену, Дзирт пытался доказать себе, что в его уходе никто не повинен. Он никак не мог убедить самого себя, но теперь это было уже не важно. Важно то, что Вульфгар навсегда ушел из его жизни, что его верного друга больше нет, и мир стал беднее.

А рядом с ним ни снег, ни ветер не могли заглушить всхлипывания Реджиса.

Глава 22 Рай… откладывается

— Ах ты, вор! — кричал человек, обвиняющим жестом тыча в грудь человека, который, по его мнению, только что украл деньги.

— Посмотри на себя! — запальчиво ответил тот. — Этот торговец запомнил твой жилет, а не мой.

— И он ошибся, это ты взял деньги!

— Совсем сдурел!

Первый человек убрал палец, сжал кулак и нанес увесистый удар второму в лицо.

Но его противник уже был готов к такому повороту событий, он низко пригнулся под широким размахом, а потом рванулся вперед и ударил обидчика в живот.

И не кулаком.

Пострадавший отшатнулся назад, придерживая кишки.

— А! Да он меня заколол! — вскрикнул он.

Человек с ножом выпрямился и усмехнулся, затем ударил еще раз и еще, на всякий случай. Несмотря на то что их громкие крики всполошили всех, кто пришел на открытый рынок Лускана, и стражники уже пробирались сквозь собравшуюся толпу, победитель неторопливо подошел к своей жертве и вытер нож о рубашку бессильно согнувшегося противника.

— А теперь, будь добр, падай и умирай, — сказал он. — На улицах будет меньше одним идиотом, который вечно твердит о своем капитане Сульджаке.

— Убийца! — закричала женщина, когда раненый рухнул на землю.

— Ба! Да он первым начал драку! — возразил ей мужчина из толпы.

— Но он только размахнулся кулаком, — запротестовал еще один из людей Сульджака, но тотчас и сам получил по лицу.

И словно по сигналу — и в самом деле, по сигналу, но понятному только тем, кто работал на Барама и Таэрла, — вся рыночная площадь моментально превратилась в побоище. Драки вспыхивали у каждой палатки и у каждого ларька. Женщины истошно кричали, а дети забирались повыше, чтобы все подробно рассмотреть.