Король-поэт

— Я хотел отблагодарить тебя, — он был румяным от вина, глаза выглядели больше, чем обычно. — Я не хотел говорить при Элдакаре, я беспокоюсь за него. Рана и все, что он потерял… не знаю, что я делал бы, если бы ты не приглядывала за ним. Это не забудется.

— Я узнала его… когда ты был болен, — сказала Намир. Она не дала себе думать о том времени. — Я понимаю, почему ты любишь его.

— Да, — сказал он. — Я хочу только знать, как защитить его.

Намир опустила взгляд.

— Думаю, уже поздно.

— Сердце можно исцелить. Женщины часто разбивали мое, но я тут, — он улыбнулся. Он прошел к своей кровати, поманил ее сесть рядом. — Как ты? — он придвинулся ближе. Хоть она не видела его с лета, она знала его запах. Она не могла его описать, но это был его запах, и от этого волоски на ее шее вставали дыбом. — Я беспокоился и о тебе, — сказал он.

Она смотрела на него.

— Обо мне?

— Ты заботишься обо всех, кроме себя.

Она все смотрела на него.

— Ты пьян, — сказала она.

Он обдумал это.

— Возможно, — сказал он. — Рад тебя видеть, — он стал гладить ее поясницу.

Она напряглась. Сотня мыслей пролетела в голове. Она не могла их отогнать.

Он еще ее так не трогал.

Она убрала его ладонь на свое колено. Это было все еще странно. Он всегда относился к ней как к товарищу по оружию. Не как к женщине. Что изменилось? Она разглядывала его лицо.

— Ты думал, что умрешь, — сказала она.

Он кивнул. Прижал другую ладонь к ее щеке.

— Да, — сказал он. — И когда я увидел тебя, я понял… что я дома.

Следующие мгновения всегда будут странными для нее. Она отпустила его руку, чтобы он смог гладить ее, и его рот оказался с ее, и она не знала, что делать — она так еще ни с кем не делала — но сдалась. Она хотела этого дольше, чем помнила… но неужели это случилось? А потом он уложил ее на свою постель, и она не успела осознать, а он уже был обнаженным. Это останется в ее памяти, покажется странным. Это произошло так быстро. Она не успела понять, что происходило, что она чувствовала. Его спешка все подгоняла.

Она помогла ему раздеть ее, и он немного подразнил ее тело. Она начала ощущать, что, может, все-таки хотела этого. Он так сосредоточился на ней, что она подумала о дожде на сухой земле.

Но она хотела, чтобы он заговорил, посмотрел ей в глаза. Она напомнила себе, что хотела этого, охнула и попыталась затеряться.

Когда он стал двигаться в ней с сонными глазами и довольным взглядом вдаль, она поняла, почему ей было не по себе. Она хотела говорить. Сказать Мансуру, что он значил для нее, что значил с самого начала. Но этот далекий взгляд видел что-то. Он не сказал за это время ее имя.

Она стала к нему еще ближе. Но он все равно оставался далеким, даже при такой близости.

Когда он закончил, он сказал:

— Спасибо, — и поцеловал ее в губы. Они лежали какое-то время. Он гладил ее руку. Она сжимала его ладонь. Она ощущала слова в горле, они застряли как камни.

У него были слова. Она слышала часто его стихотворения. Элегии о любви, слова там были чувственными. Если он использовал бы сейчас такие слова, она бы не обрадовалась.

Такие слова были не для нее.

Мысли промелькнули за мгновения, пока она лежала рядом с ним. Ощущая себя открыто и при этом невидимо.

А потом он сказал:

— Тебе лучше не оставаться. Люди заговорят. Спасибо за приятный вечер, — он улыбнулся ей с благодарностью. Она постаралась улыбнуться так же и стала одеваться. Когда она ушла, он спал.

* * *

Той ночью она помылась перед сном. Она еще не думала о том, как мужчина и женщина спят вместе. Оказалось, результат для женщины был грязным. Но боли не было. И ей не нужно было беспокоиться о ребенке. Она думала об этом, говорила с доктором в деревне годы назад. Доктор для женщин, галицийка. Намир могла доверить ей свою тайну. Доктор сказала, раз у Намир не было месячных — из-за постоянных упражнений — риск беременности был небольшим. Это радовало. До этого Намир видела в этом изъян в броне, фатальную слабость.

Хотя она не могла представить, как дойдет с кем-то до близости, она думала — оптимистка в девятнадцать — что это произойдет. Что она не всегда будет одна.

Тогда она сражалась под руководством разных командиров. Она шла туда, где требовались солдаты. Не создавала связи с воинами ее отряда и командирами. В войнах на границе, которые мучили Кахиши с юности Намир Хазан, не было смысла привязываться к кому-то, когда можно было оказаться в бою против них следующей весной. Так было с тринадцати лет, она была высокой, сильной. Пока в двадцать четыре она не попала под управление сына короля. И все изменилось.

Те годы одиночества до Мансура были сложными. Но там могла быть свобода. После этого она двигалась вокруг Мансура Эвраяда как сферы вокруг солнца. Желала света и тепла. Не приближалась. И была в плену, как сфера на орбите.

Обнаженная, но чистая, Намир забралась под одеяло. Тогда она поняла, что дрожала. Странно. Она думала, что была спокойна.

Она долго не могла уснуть.

* * *