Король-предатель. Скандальное изгнание герцога и герцогини Виндзорских

Эдуард был расстроен из-за планируемого фильма, основанного на его жизни, под названием «Женщина, которую я люблю» с Фэй Данауэй и Ричардом Чемберленом в главных ролях, и обратился за советом к Маунтбеттену. Маунтбеттен предложил снять двух Виндзоров бок о бок на диване, читающих заявление, опровергающее фильм. Более мудрые рекомендации возобладали, и этот совет был проигнорирован.

Это была возможность пересмотреть прошлое и наладить дружбу, которая так и не смогла полностью восстановиться после недоразумений, связанных со свадьбой и выступлением Маунтбеттена в качестве шафера. Когда они расстались в полночь, герцог остановился, чтобы в последний раз поразмыслить. «Держу пари, есть кое-что, чего ты не понимаешь. Если бы я не отрекся от престола, уже исполнилось бы тридцать шесть лет моего правления – больше, чем было отмерено моему отцу или деду»[780]. Это было редкое откровение о том, что могло бы случиться.

Несколько недель спустя герцог был госпитализирован в американскую больницу в Париже под именем мистер Смит. «Как все это прискорбно. Теперь, в конце, за исключением Сидни, прислуги с Багамских островов, они совершенно одни среди сравнительно незнакомых людей, – написал Чарльз Мерфи своему соавтору Джозефу Брайану. – Так распорядилась леди. Как бы ее ни осуждали, она была полна решимости править. А теперь она состоит в основном из теней – и худших из коллаборационистов и баронов-грабителей»[781].

18 мая 1972 года королева, находившаяся с государственным визитом в Париже вместе с Чарльзом и герцогом Эдинбургским, навестила супругов на чаепитии. Герцог, который теперь весил меньше шести стоунов[782], настоял на том, чтобы одеться и увидеться с ней, что было титанической задачей, которая заняла четыре часа. Он был так слаб, что ему пришлось сделать переливание крови. Эдуард был со скрытой внутривенной капельницей, которую он назвал «проклятой фальсификацией». Визит длился всего полчаса.

Теперь конец был уже близок: медсестры ухаживали за ним 24 часа в сутки, и у него появилась возможность поразмыслить. «Я провел с ней лучшую часть своей жизни, и я могу сказать вам, что ничто из того, от чего я отказался ради нее, не сравнится с тем, что она дала мне: счастье, конечно, но и смысл, – сказал он своему другу Дэвиду Брюсу. – Я обнаружил, что она совершенно лишена недостатков, идеальная женщина»[783]. Обращаясь к Си-Зи Гест, он был более лаконичен: «Герцогиня дала мне все, чего мне не хватало в моей семье. Она дала мне утешение, любовь и доброту»[784]. Ночная медсестра Джули Чатард Александер была шокирована тем, что Уоллис, чья спальня находилась на том же этаже, «никогда не приходила повидаться с ним, не целовала его на ночь и не спрашивала, как он. Ни разу. Бедняга. Он снова и снова звал ее по имени: «Уоллис, Уоллис, Уоллис, Уоллис». Или «Дорогая, дорогая, дорогая, дорогая». Это было жалко и трогательно. Просто так грустно, как ягненок, зовущий свою мать»[785]. В 2:30 утра 28 мая скончался бывший король Эдуард VIII, хотя версии этой смерти разнятся.

Мифы, которые окружали эту пару на протяжении всей их жизни, продолжались даже после смерти. По словам близкой подруги герцогини, графини Романонес, Уоллис позвонила посреди ночи и бросилась к его постели. «Я взяла его на руки. Его голубые глаза посмотрели на меня, и он начал говорить. Он мог только сказать: «Дорогая…» Затем его глаза закрылись, и он умер у меня на руках»[786]. Это рассказ, подтвержденный одной медсестрой, Уной Шенли, у которой брал интервью биограф Грег Кинг. Шенли говорит, что Уоллис проснулась и поцеловала своего мужа в лоб: «Мой Дэвид». Нежно обхватив его лицо ладонями, она сказал: «Мой Дэвид, ты так прекрасно выглядишь»[787]. Но Джон Аттер, секретарь пары, сказал автору Хьюго Викерсу, что герцогиня спала, когда герцог умер, и ему пришлось ее разбудить. «Что ж, хорошо, что она не умерла раньше него, – позже в тот же день написал Сесил Битон в своем дневнике. – То, что с ней будет, не представляет интереса. У нее не было друзей. Теперь осталось еще меньше. Она должна жить в «Ритце», глухая и немного чокнутая. Это печально, но ее жизнь не была достойной похвалы, и она не достойна особой жалости»[788].

Немедленно оповестили Букингемский дворец, и сразу после 6 часов утра было опубликовано официальное заявление. Королева и королева-мать направили вдове телеграммы с соболезнованиями, был объявлен девятидневный придворный траур. Бывший король Италии Умберто стал одним из первых, кто нанес визит и выразил свои соболезнования, за ним последовал министр иностранных дел Франции Морис Шуман, который в качестве журналиста присутствовал на виндзорской свадьбе.