Король Проклятых гор (СИ)

— Не поняла? — недоуменно проговорила Эртана.

— Неповторимый юмор Сергея! — усмехнулся старый попаданец.

— Я имел ввиду: будем пытаться вначале поговорить по-людски или же сразу хватаем девичье тело в охапку и тащим в горы, — пояснил я нехотя.

— Почему в горы? — спросил Эйнрах.

— Оттуда не сбежит! — пояснил я.

— Думаешь, будет пытаться? — спросил проф.

— Ессно, — ухмыльнулся я. — Кэнни прекрасно знает, что Свету ищут, и раз она не стала нам сообщать о ней, значит, хочет все оставить в тайне. Ну и, учитывая рассказ Эртаны о характере Кэнни, на конструктивное взаимодействие с ней с первых же минут можно не рассчитывать. Я думаю, мы с этой стервой еще намучаемся. Проф, есть способы блокировать личность Кэнни, чтобы Света одна могла распоряжаться ее телом?

— Есть, даже несколько на выбор, — спокойно ответил старик. — Нам надо определиться, насколько бережно мы будем обращаться с хозяйкой тела.

— Начнем с самого щадящего способа, а там посмотрим, — решил я. — Вдруг Кэнни не так уж и плохо обращалась со Светой. Ладно, я, Фурлет и Проф — выдвигаемся на место немедленно. Эртана, желаете участвовать?

— Обязательно! — встрепенулась женщина, улыбаясь. — Тряхну стариной.

— Ой да ладно! — ехидно улыбнулся проф. — Тоже мне старушка — всего-то полторы сотни лет.

— СТО СОРОК ВОСЕМЬ, между прочим! — взвилась Эртана.

— Хорошо сохранилась! — пробормотал я, изумленно глядя на женщину.

— Хм! — с довольным видом поставила точку Эртана в обсуждении ее возраста и внешних данных.

— Эйнрах? — взглянул я вопросительно на банкира.

— Куда мне! — взмахнул ладошкой тот. — Я кабинетный червь, так что вы уж как-нибудь без меня.

— Ясно. Фурлет, командуй, — вздохнул я. — Вся оперативка на тебе.

— Понял, — кивнул мой главный телохранитель.

Дорога до Церкота заняла у нас три дня. Мы ехали в просторном экипаже вчетвером, не считая трех моих верных собак, которые после нашей встречи в горах от меня не отходили ни на шаг, опасаясь, что я снова от них убегу. Все три пёселя оказались верны себе — Грут спал, валяясь на дне кареты, как бревно, Сера снова проявила женскую солидарность и полностью отдалась ласкам Эртаны, а Енот постоянно норовил залезть на меня сверху всем своим теперь уже огромным телом, пытаясь изображать из себя маленького щеночка. Мои спутники, глядя на нашу нанайскую борьбу с Енотом, только посмеивались. Но все это не мешало нам терзать Профа своими вопросами о том, как он докатился до такой жизни.

— Проф, объясни мне, как… как в средневековом рыцаре оказались наши опилки?! — задал я очередной далеко не риторический вопрос. — В смысле, как в твоем письме, которое ты написал хрен знает сколько лет моей бабуле, оказались наши со Светой имена?

— К слову, чтобы ты знал, — твоя бабуля, как ты выразился, была моей женой, — начал терпеливо отвечать Проф. — Что касается письма, то все очень просто — смотался в прошлое и добавил в текст одно предложение.

— А как же «эффект бабочки»?

— Да фигня это все — этот надуманный эффект! — отмахнулся с раздражением старик. — Нет никакого «эффекта бабочки». Выдумали это все фантасты, в задницу им дышло! Я столько раз мотался в прошлое, менял там столько всего, пытаясь исправить и то, и другое, а возвращаюсь обратно — НИ ХЕРА!!! Ничего не поменялось. Я пытался понять причину такой неизменности, такой упорной стабильности истории. Смог сформулировать только две теории, заслуживающие хоть какое-то внимание. Первая заключается в том, что история чем-то подобна устойчивой системе, которая сопротивляется внешним воздействиям. Это как юла, волчок, гироскоп — если ты бросишь в крутящийся волчок зернышко, то он может слегка качнуться, сместиться на пару сантиметров по опорной поверхности, но крутиться будет как ни в чем не бывало. Поэтому такую ерунду, как раздавленная бабочка, история даже и не заметит, а если и заметит, то тут же исправит, внеся необходимые коррективы.

Ну а другая теория сводится к тому, что, как ты правильно заметил недавно, вся наша жизнь — это чья-то игра, а мы в ней лишь фишки на игровой доске. И когда я мотаюсь в прошлое ради того, чтобы что-то в ней исправить, то после моего вмешательства кто-то наверху тут же все возвращает в прежнее русло, производя коррективы, устраняющие последствия моего воздействия.

— Если Миления была твоей женой, то как же миф о том, что это именно ты наслал на Королевский род проклятье? — удивился я.

— Да чушь собачья этот миф! — в сердцах воскликнул старик и сжал челюсти до зубовного скрежета. — Вполне возможно, что я и есть это самое проклятье Королевского рода. Всех своих детей Миля родила от меня, и когда я обнаружил у них проблему, я не раз предлагал ей родить хотя бы пару малышей от кого-нибудь еще. Но ты же знаешь о том, насколько упертые берки! Она мне всегда отвечала одно и то же: «Я в юности поклялась тебе в супружеской верности и ты навсегда останешься моим единственным мужчиной!» Поэтому я так до сих пор и не знаю, чья это была проблема — моя или ее!