Король Рока (ЛП)

Столкнувшись лицом к лицу с Лэндоном Коксом, мне стоило изо всех сил попытаться поднять челюсть с пола. Я только недавно привыкла к тому, что делю тот же воздух с Шейном Хоторном, но и его товарищи по группе были созданы в Департаменте сексуальной привлекательности. Будучи барабанщиком «NothingbutTrouble», Лэндон был не столь заметен, как Шейн, но он компенсировал это, выступая без рубашки за своей установкой, демонстрируя развратную улыбочку и накаченные бицепсы, от которых девушки пускали слюни. Сейчас он был одет в рубашку, но ни одна пуговица не застегнута и воображению оставалось совсем немного.

Но все, что я хотела, чтобы он развернулся и вышел. Когда я, наконец-то, набралась храбрости, чтобы быть честной с Шейном о безумных чувствах, которые вторглись в мое тело с тех пор, как мы встретились, то даже Лэндон Кокс не стоит того, чтобы прерываться.

Лэндон повернулся к Шейну, не замечая отсутствия у меня энтузиазма.

– Это новенькая?

Я выпрямилась. Новенькая. Жар поднялся из груди, мчась к голове, обжигая кончики ушей.

Шейн вздохнул.

– Делэни, это Лэндон.

Лэндон наградил меня неторопливой ухмылкой, приподнявшей кончики его губ.

– Она нравится мне даже больше, чем предыдущая, Шейн. Больше соблазнительности и, кажется, меньше гонора.

Я бы все отдала, чтобы иметь ответную реплику наготове, выдать поток слов, которые поставили бы Лэндона на место. Но мое горло пересохло, а мозг слишком занят, пытаясь обработать взгляды, проходящие между двумя мужчинами.

– Отвали, – голос Шейна отдался низким грохотом, как бы помечая его территорию. Человеческий эквивалент поднятия ноги.

Я взглянула на Шейна, а Лэндон попятился, протягивая руку к дверной ручке.

– Не переживай. В конце коридора полно цыпочек, – потом Лэндон повернулся ко мне. – Обязательно позвони, когда надоест эта унылая задница, хорошо? Обещаю, тебе не придется ничего подписывать.

Несмотря на его кокетливый тон, волна стыда окатила меня, и я рухнула на ближайший предмет мебели – честерфилдский диван, обтянутый светло-коричневой кожей, который определенно видел лучшие дни, чувствуя, что мне только что нанесли удар исподтишка. Все мои намерения открыться Шейну рухнули.

– Просто чтобы прояснить, не мог бы ты сказать мне, кто знает и не знает о нас?

Шейн предупредительно взглянул на Лэндона, когда тот уходил, но голос его был спокоен.

– Только Тревис, мои пиарщики, участники группы.

– И Пайпер, – добавила я, тихо считая. Как минимум семь человек в курсе, какую роль я играла в жизни Шейна. – И они знают... Всё?

Короткий кивок.

– Да.

Я на мгновение закрыла глаза, а затем открыла их, смотря на источник своей тоски.

– Зачем?– потребовала я ответа.

Шейн раздраженно нахмурился.

– Зачем что?

Ожерелье на шее стало давить на меня.

– Зачем я здесь, притворяясь твоей обожающей девушкой, если все в твоем близком кругу знают, что я всего-навсего реквизит?

Шейн

Болезненное кровотечение в голосе Делэни задело за живое. Я слишком хорошо знал тембр разочарования, и мне было неприятно услышать его из ее уст.

– Ты больше, чем реквизит. Если бы тебя сейчас здесь не было, я бы с Лэндоном и остальными ребятами пил текилу и нюхал кокаин, пока какая-нибудь цыпочка, на чье имя мне насрать, отсасывала бы, – я плюхаюсь рядом с Делэни, обняв ее тонкие плечи и притягивая к себе. – Я больше не хочу быть тем бесконтрольным мудаком-музыкантом. Мне повезло, что я все еще здесь, делаю то, что делаю. Мне нужна твоя помощь, чтобы не облажаться.

Взглянув на лицо Делэни, я чуть не разорвался пополам от страсти, наблюдая, как она покусывает нижнюю губу.

– Через несколько минут мне надо быть на приветственной встрече, а затем на сцене. Я люблю своих поклонников, но определенно предпочитаю их на безопасном расстоянии. Знаю, что у меня бешеная жизнь и это все ново для тебя, но ты нужна мне рядом, Делэни. Сможешь сделать это для меня?

Она наклонила свое лицо ближе к моему, ее глаза были полны сомнений. Если бы у меня был ответ получше на ее вопрос, то я дал бы его. Но у меня есть свой собственный набор «зачем», переполняющий мой разум. Вероятно, чувствуя, что дальнейшие отталкивания бесполезны, она уронила щеку мне на грудь и тихо вздохнула, пробормотав: «Хорошо».

Каким-то образом нам удалось пройти через закулисный бред, который был частью гастролей. Делэни сдерживала меня, когда все, чего я хотел, это прыгнуть на сцену и вырвать микрофон у нашей группы на разогреве. Прошел почти год с тех пор, как я качался перед многотысячной аудиторией, и подготовка к аншлагу в «Стейплс-центре» в Лос-Анджелесе напомнила мне, почему у меня лучшая гребаная работа в мире.

Я любил все в музыке, всегда любил. Играть, петь, записывать – хоть и дико мучительно все делать правильно, но каждая минута была для меня наполнена радостью. А быть на сцене, перед толпой... Это волшебно. Все вокруг оживает. Мелодии, гармонии, тексты – они становятся живыми, дышащими элементами вихря.

Шоу «Nothing but Trouble» было суматошным, но в центре всего этого, я чувствовал только покой.

Вокруг бушевавшего шторма.