Король Рока (ЛП)

Тем временем шторм снаружи приблизился, грохот грома зловеще рычал, когда ветер хлестал листьями и мелкими камушками в стеклянные окна. Мое сердце ускорило темп, и я прижала ладонь Шейна к груди, надеясь, что ее давление успокоит это пугливое биение. Вспыхнула молния, ярко осветив комнату белым светом, который солнце никогда не сможет воспроизвести. Я вздрогнула.

БУМ.

Началась буря, дождь стучал по крыше прямо над нашими головами. Я слушала вой ветра, нарастание дождя, чувствуя что-то внутри меня становилось легче. Мне не нужно принимать никаких решений сегодня. Что сделано, то сделано, избавление от моего сожаления займет целую жизнь. Сегодня не стоило ничего решать, хотя мое время приближалось. Даже если Шейн освободится от своих грехов, я не смогу вечно оставаться в его объятиях.

Сегодня я переживу этот шторм. А завтра, или на следующий день, или через день, не слишком долго после этого, я столкнусь с другим, собственным ураганом.

И тоже выживу.

Глава Двадцать Третья

Шейн

Через два дня после моей встречи с Бранфордами и их последующего заявления для прессы, прокурор объявил, что снимает все обвинения против меня за отсутствием доказательств. Также помогло то, что Гевин отправил эксперту фотографии с места ДТП. Увеличив снимок в десять раз первоначального размера, можно было увидеть, что одна из четырех банок, разбросанных по коврикам, была закрыта. В сопроводительном докладе этот факт не упоминался.

Я никогда не забуду о Калебе, и не пропущу ни дня без воспоминаний о нем. Он где-то там наблюдает за мной. И я хотел, чтобы он мной гордился.

Калеб не хотел бы, чтобы я существовал, а не жил.

«Nothing but Trouble» возвращаются в тур. После освещения в прессе всей этой истории, интервью Марку Льюису, моего ареста, а затем освобождения, гастроли были продлены на два месяца, чтобы вместить даты, которые нам пришлось отменить. Добавились и новые концерты.

Но это были лишь детали. То, что было действительно другим... И странным, очень странным, что больше не было секретов. Пресса знала все. Все.

Они откопали каждую деталь моего детства. Вещи, которые я думал, что скрыл, рассказали люди, которых я едва помнил. Пьянки моего папаши. Жестокое обращение, которому подверглась моя мать. Авария. Мое настоящее имя. Что я не стоял у микрофона до самой смерти Калеба. Мои битвы с зависимостями.

Оказалось, все те секреты, за которые мне стыдно, никогда не были секретами.

Некоторые заявления были чистым бредом. Десятки женщин, которых я даже никогда не встречал, утверждали, что я платил им за «имитацию подружки».

Мои фанаты, похоже, не парились из-за этого. Во всяком случае, все это лишь разогрело их интерес. Мне пришлось отключить уведомления на моем «iPhone», потому что меня безостановочно отмечали в твитах, статьях в «Google», что, в конце концов, я выбросил эту гребанную штуку, потому что какой-то хакер понял, как отслеживать мои передвижения и публиковал мое местоположение в интернете.

Продажи «Nothing but Trouble» взлетели до небес. Меня завалили предложениями о написании книги, съемками в кино про мою жизнь, реалити-шоу или документального фильма во время турне. Я не мог включить радио, не услышав своих песен, лазить по Интернету, не видя своего лица, или открыть журнал, не видя своего имени. Чем больше меня было, тем больше требовали поклонники.

Лэндон и ребята дразнили меня по этому поводу, но не жаловались на увеличение популярности.

Тревис был полностью в своей стихии и наслаждался каждой минутой. Предложения по работе отклонялись направо и налево с глаз моих долой.

Гевин посещал столько шоу, сколько мог, также мы часто общались или переписывались.

Я был благодарен за свою свободу. И за Делэни.

Все остальное было ерундой.

За исключением одной вещи. Отец Делэни все еще был в тюрьме. Она держала лицо, но я знал, что это убивает ее. И хотя мои юридические проблемы не имели ничего общего с ее папой, всякий раз, когда я ставил себя на ее место, чувство вины огибалось вокруг моей грудной клетки и сжимало ее.

Я потянулся к своему новому телефону и позвонил брату, наши возобновленные отношения еще одна хорошая вещь из моих отношений с Делэни.

– Привет.

– Дай угадаю. Ты звонишь, чтобы напомнить, что мне пора принять витамины?

Когда мы были детьми, Гевин украл банки с жевательными витаминами и следил, чтобы я принимал их каждое утро.

– А ты?

– Конечно. Ты?

– Отчитаюсь, как только ты расскажешь мне последние новости по делу Фрейзера.

Он хмыкнул, явно предпочитая более конкретный ответ.

– Механизм правосудия движется очень медленно, но это еще не все.

Я приготовился к долгому, скучному объяснению, которое понял бы только наполовину.

– Говори.

– Похоже, будто он хотел за решетку.

– В смысле? Никто не хочет попасть в тюрьму.

– Именно. Но я не могу объяснить это более четко. Я с ним встречался. Дважды. Ему не нужна эта апелляция. Категорически против. Не хочет, чтобы я обсуждал что-то с Делэни, рассматривал улики против него или обращался в суд. У меня безвыходное положение.

На лбу от неясности появились морщины.

– Ничего не понимаю.