"Король" с Арбата

Собрание окончилось. Бойцы расползаются по окопам. Командиры уточняют задания. Мы пополняем боезапасы. Григорий Иванович, Женька, Пончик и я улеглись около сосны. Очень тонки стенки этой палатки. А укройся с головой, и ты уже в другом мире. Под палаткой уютный свет карманного фонарика и карта-трехверстка. Мы кашляем, шумно дышим на карту, следим за танцующей спичкой в пальцах политрука. Вот черный кружочек. Это Ельня. Рядом точки деревень. Их названия нам очень знакомы. Некоторые из этих названий уже знают и в Москве. Мы упоминали о них в письмах, в коротких извещениях: «Ваш сын…»

Завтра многие узнают, что есть на свете город Ельня…

Если приподнять край плащ-палатки, то по свету падающих в черном небе фашистских ракет можно определить, где сейчас Ельня. Редким контуром немцы как бы рисуют в небе светящимися красками план города, его окраины.

К нам приполз военфельдшер. Разрезал бинты на лице Григория Ивановича и сейчас осторожно накладывает черными пальцами ослепительно белую повязку.

- В госпиталь вас надо,- уговаривает политрука фельдшер. Голова Григория Ивановича упала на грудь, нам кажется, что он бредит:

- Время выиграть… секунда дорога,- бормочет Григорий Иванович.- Время - понятие необратимое…

Мы переглядываемся, склоняемся ближе.

- Сейчас рабочие в тылу последнюю заклепку на танк ставят…- с трудом шевелит губами политрук.- Машинист дает гудок, и к нам идут составы с новыми пушками и самолетами. Еще секунда, и они придут… Курсанты на учебных стрельбищах бегут смотреть свои мишени. Нужна эта секунда. Возьмем Ельню - будет всем время. Передышка…

Нет, это не бред. Мы хорошо понимаем, о чем говорит наш политрук, смотрим друг на друга. Время! Вот что сейчас нужно, чтобы не пустить в Москву немцев. Сколько у нас в стране народа, а вот сегодня самые главные, самые нужные- это наш политрук, Женька, Пончик, я и еще многие, кто сейчас туго набил патронами патронташи, кто пытливо следит за немецкими ракетами. На рассвете нам скомандует наш комбат, и мы поднимемся. Одни - завоевывая стране секунды, другие для себя - вечность.

Незаметно появился комбат. Озабоченные морщины на круглом, почти мальчишеском лице. Потрогал лоб Григория Ивановича, долго путался, искал пульс. Нахмурился:

- Учащенный. Ну, что, фельдшер, делать будем?

- - В медсанбат его.

- Да я и сам знаю,-растерянно ежится комбат.- А может, отоспится и ничего? А?

- Нет, в госпиталь надо,- неумолим фельдшер.

- Может, каких таблеток ему дашь?

Фельдшер молчит.

- Понимаешь, утром в наступление,- доверительно тихо говорит комбат,- а я без него не могу. Он всем нужен. Ну, хоть укол какой-нибудь воткни. А?

Григорий Иванович открывает один глаз, кривит рот: -: Может, мне еще клизму?

Комбат оживляется, суетится, снимает с груди автомат:

- Возьми это. Полегче твоей винтовки. Дарю.

…Четче вырисовываются стволы деревьев на светлеющем небе. Все тяжелее от росы наши плащ-палатки. Встает задымленное солнце. Резко пахнуло махоркой. По красным белкам глаз видно, что никто не спал.

Сутулясь, сквозь кусты продирается человек в кожаном пальто. Присел на корточки рядом с нами.

- Как дела, политрук?

Григорий Иванович на свой автомат показывает:

- Порядок…

- Ничего, скоро таких много будет. Уже первые партии оттуда поступают,- куда-то на восток кивает человек в кожаном.- Эх, времечко нам нужно!

Он снимает пальто, и мы считаем на петлицах его гимнастерки шпалы. Четыре. На рукаве красная звездочка, такая же, как и у Григория Ивановича. Мы уже знаем, что людей с такими звездочками немцы в плен не берут.

В окопах оживление, приглушенные разговоры, металлическое звяканье. Какой-то длинновязый боец в сердцах ругает.полевую почту!

- Ну, кому я письмо сдам? - зло обращается он к каждому встречному, держа в руках бумажный треугольничек. Увидел комиссара, нерешительно обратился:

- Может, вам? Отправьте… Мы ведь сейчас в бой.

- Я свое вон фельдшеру сдал,- показал комиссар куда-то через плечо.- Сдайте ему.

- А-а, понимаю,- догадливо засмеялся боец.- Это же вы ночью выступали? Значит, с нами? Это хорошо.

Он явно обрадовался, запихнул письмо под пилотку, спрыгнул в окоп. Сверху мне видно, как около его штыка сгрудились еще штыки. Потом показалась его голова, он подмигнул нам, и штыки заколыхались, рассосались по окопу, наверное, понесли другим бойцам приятную сердцу весточку.

Наш батальон занял исходную позицию. Последние приготовления. Каждое отделение уточняет задачу. Наш комотделения, сержант Березко, отдает распоряжения:

- В случае, выйду из строя, меня заменит сержант Кораблев.

Женька подтягивается, согласно кивает. Недавно нам троим - Женьке, Пончику и мне присвоили звание сержанта, и теперь очень приятно слышать это добавление к своей фамилии. Где-то сзади хлопает ракетница, и в небо стремительно взвился сигнал наступления,

Сотни, тысячи людей вдруг вырастают на опушке леса, согнувшись, с винтовками наперевес, мы молча, короткими перебежками, движемся навстречу полысевшему зеленому массиву с белыми и красными зданиями.

- Быстрее, быстрее!-подстегивает нас командир Березко.