"Король" с Арбата

- А чего вы радуетесь,- хмурится Женька.- На месте директора я бы думал о деньгах. Где деньги, директор?

- Нету, - говорю я.- Нету денег.

Помалкиваем.

- Можно сдавать кошек,- неуверенно предлагает Славик.

Мы заинтересовались.

- Очень просто,- объясняет Славик.- Мой друг Валька Дзынь из «дом пять» говорит, что он так давно делает.

- Что он делает, Славик?

- Ну, ловит кошек и сдает их в один институт,- удивляется Славик нашему невежеству.- За каждую кошку - три рубля. Вы что не знаете?

Я мысленно умножаю метры пленки на кошек. Получается грустно. На примете всего лишь Ларискин пушистый Барсик, что всегда греется на окне, и еще один рыжий нахальный кот без хвоста, а больше, кажется, ничего.

Ребята тоже молчат. Женька задумчиво делает губами фигуры. Наверно, тоже множит.

Лидочка ногтем на клеенке рисует. Мишка пальцами шевелит. Лева громко кряхтит и вдруг объявляет:

- Ну где же мы достанем столько кошек? И опять все смотрят на меня.

- Ну, директор,- смеется Лидочка,- давай думай.

Я думаю. Есть у меня последний козырь. Решаюсь: нанялись снег сбрасывать.

- Ну и что?

- Ничего, залезем на крыши и сбросим. Уже пятнадцать рублей.

- У меня есть своя трешка,- встает Мишка.- Значит, восемнадцать.

- У меня рубль,- вмешивается Славик. Я в уме прибавил один к восемнадцати.

- Так, еще что?

- У меня есть двадцать два,- объявляет Лидочка, ну, еще мама даст. Ведь скоро мой день рождения. Можно и без подарков.

- Так,- опять кряхтит Лева.- Можно учебники загнать. Ведь осталось учиться последнюю четверть. Да потом, для чего на каждой парте по два учебника?

- Верно,- осторожно говорю я. Худсовет продолжается.

- Можно добыть деньги с витрин магазинов,- серьезно говорит Женька.

- Это как? - рассматриваем мы Женьку.

- Украсть, что ли?

- Да ты что, Женька?

- Дураки,- просто объявляет Женька.- Вот слушайте!

И Женька рассказал нам, как он вчера проходил по Арбату мимо магазина «Овощи - фрукты». Там, за стеклом продавцы украшали витрину гипсовым виноградом и яблоками из картона. Один, очень толстый и важный в белом халате, смотрел на публику через стекло и руководил.

В гроздья винограда он положил желтую тыкву. Публика захохотала. Тогда он между розовых яблок натыкал фиолетовую свеклу, и опять публика засмеялась.

Он сполз с витрины, вернулся с большой картиной в тяжелой раме. На картине сидит за столом девушка, а на белой в солнечных лучах скатерти золотятся персики.

Зрители опять захохотали. Он сердито махнул рукой, уволок картину. Принес другую - «Чаепитие в Мытищах».

И вот тут Женька не выдержал. Он переступил порог магазина.

- Можно видеть директора?

Директор, тот самый толстяк в белом, пригласил Женьку в кабинет. Женька объяснил ему, что такое натюрморт. Толстяк пообещал усвоить.

- За две витрины сто рублей,- радуется сейчас Женька.- Это сколько же метров пленки?

Как- то весело все складываем, потом делим и получается внушительно. Подталкиваем друг друга: а ведь неплохо!

- Мы отвлеклись,- строго говорит Лидочка.- Так что же будем снимать?

- «Мятеж». Мы же договорились,-недоумевает Мишка,- я уже брюки «галифе» нашел.

- При нашей бедности… Ведь нужны еще костюмы.

- А что, если людей снимать в одних трусах? - серьезно предлагает Славик.

- Славик, ты бы пошел погулял…

- Опять, Алеша! - вспыхивает Славик.

- А что? - задумывается Лева.- Он дело говорит. Ведь можно снимать картины из жизни древнего мира, когда одежды не носили. Это же нам выгодно.

- Я же говорил,- пожимает плечами Славик. Мы с надеждой смотрим на Леву.

- Все очень просто,- крутит он очками во все стороны.- Например, Спартак. Гладиаторы в одних трусах дрались… Разве это вам не кино?

При слове «Спартак» мы все оживились, загалдели.

Книжка про Спартака совсем недавно обошла все наши ни рты и - удивительное дело: вернулась в библиотеку без единого пятнышка, без единого загнутого уголка: так мы ее полюбили.

И вот сейчас мне сразу представился дымящийся Везувий, и у его подножья слышится отчаянный лязг стальных мечей, свист стрел и грохот тяжелых камней, пущенных метательной машиной. Это бьются восставшие гладиаторы.

Перекрывая шум битвы, гремит гневный, вдохновенный голос Спартака: V.

- На Рим! Да здравствует Свобода!

- Ты чего орешь,-толкает меня Женька,- думать мешаешь.

И вдруг Женька начал тихо рассуждать о Везувии. Умеют же люди так говорить. Говорит, а сам ни на кого не смотрит:

- Везувий, значит, дымится… Вот таким медленным,, задумчивым дымком.- Женька руками изображает дымок.- Представляете? - осведомляется Женька.

Мы представляем, поддакиваем.

- И этот дым чем выше, тем все шире, реже и прозрачнее, потом вовсе исчезает, становится небом. Представляете?!

Мы думаем.

- Ну вот, как из шланга струя,- поясняет Женька,- сначала густо, а потом рассыпается водной пылью и наконец исчезает. Представляете?

- Представляем,- говорим мы.

- Значит, так,- продолжает Женька,- найдем старые мешки и распорем их. А потом сшиваем их одним. большим парусом. И всю площадь грунтуем.

- Чего?