Король серых

Еще три станции остались позади, а Джеремия по-прежнему пребывал, в одиночестве. Ворона, его назойливого спутника, не было и в помине, его призрачная мимолетная возлюбленная стала еще одной несбывшейся мечтой, о которой остается лишь вздыхать; Джеремия теснее прижался к стене в безотчетном желании сделать место рядом более привлекательным, но все равно туда никто не сел. Сейчас он наверняка знал только одно: вновь входящие просто не обращают внимания на место рядом с ним, будто оно уже занято. Что могло померещиться им на этом вытертом, выцветшем пластике? Почему его не покидало нехорошее чувство, что они видят больше, чем он?

Джеремия вытянул руку, но глаза не обманывали его — там была пустота. Он поморщился-, скрестил руки на груди и опять крепко зажмурился.

Вскоре он погрузился в пески Гипноса, бога сна. Следующее, что он помнил — это как вставали его соседи и выстраивались к выходу чередой оживших трупов. За окнами было темно. Вокруг двигались едва различимые глазом тени, похожие на души умерших, ищущих освобождения. Джеремия потянулся, он был немного озадачен: во-первых, собственным неадекватным поведением, а во-вторых, тем любопытным обстоятельством, что он действительно уснул… и тут он снова увидел ее.

Это было как мгновенное дразнящее наваждение. Он поймал на себе ее взгляд. Она выходила из вагона. Тодтманн вскочил как ошпаренный и попытался втиснуться в живую очередь, но очередь не поддавалась, и какие-то мрачные личности зашикали на него, призывая к порядку.

Джеремия всмотрелся в ползущую змеей по проходу людскую цепь, выискивая просвет. Как раз в этот момент какой-то мужчина замешкался — его портфель зацепился за металлический край сиденья — и Джеремия с тем же нахально-индифферентным лицом, что у и других, бросился вперед. За спиной у него кто-то недовольно фыркнул, но этим и ограничился.

Джеремия позволил себе легкую мимолетную улыбку… и она тут же исчезла с его губ — он споткнулся о чью-то подставленную ногу и завалился на спину стоявшего перед ним пассажира.

— Смотреть надо! - рявкнул тот, высокий, худой, с рылом вместо носа.

Тодтманн повернулся — чем вызвал еще очередную вспышку раздражения у напиравших на него сзади, — чтобы найти негодяя, который подставил ему ногу.

Все сиденья были уже пусты. Мусора на полу в проходе тоже не было. Зацепиться было абсолютно не за что разве что кто-то забыл на полу свою ногу, а он, споткнувшись, отбил ее в сторону.

Сосредоточиться на этой мысли Джеремии и не дали.

— Прошу прощения! — прорычал у него за спиной человек с портфелем. — Если вы собираетесь здесь ночевать, позвольте мне пройти.

Джеремия судорожно схватил мужчину за рукав:

— Это вы подставили мне подножку?

— Вы в своем уме? — Мужчина был примерно одного с Тодтманном возраста и немного крупнее, а лицо у него было такое, будто кто-то долго месил его, как тесто. Он отчаянно пытался освободить свой рукав, однако газета, которую он держал в другой руке, сильно затрудняла этот маневр..

— Вы… вы случайно не видели красивую черноволосую женщину, как она выходила из поезда? — с внезапным вдохновением спросил Джеремия. К своему удивлению, он поймал себя на том, что ему приятно хоть чье-то внимание: Пусть даже незадачливый визави сочтет его сумасшедшим.

Мужчина яростно затряс головой:

— Нет. Никого я не видел. Позвольте-ка пройти, дружище…

Было совершенно очевидно, что он отнес Джеремию к разряду тех подозрительных личностей, которые вечно, — правда чаще всего ночью, околачиваются на Юнион-стейшн и докучают добропорядочным обывателям вроде него с самыми странными и дурными намерениями. Он часто говорил жене, как опасен большой город…

Джеремия моргнул.

«Черт, откуда эти последние слова?»

Кажется, он просто читал мысли своего случайного собеседника.

Наконец он выпустил чужой рукав, развернулся и кинулся по успевшему опустеть проходу в начало вагона, к выходу.

— Под ноги смотрите, — машинально крикнул ему в спину проводник, когда Джеремия чуть не выпал из вагона на узкий перрон между двумя поездами.

Поезд, проводник, похожие на полчища мигрирующих леммингов людские потоки, устремлявшиеся туда, где в конце терминала брезжил свет, — все это Джеремия замечал только как препятствия на пути, Мелькали и стирались в памяти одно за другим хмурые, сосредоточенные лица, а глаза его высматривали волосы цвета воронова крыла, фигуру, которая в этой толпе пешеходов должна была выделяться, как роза среди бурьяна.