Король северного ветра

— Дуру из себя не празднуй. Ты вся переменилась под конец. Сначала даже я понял, что ты водишь нас за нос, но потом, стоило отцу дойти до коронных его аргументов… В этот раз действительно коронных. Ты только вообрази, как прекрасно оно звучит. Царствующая королева, Айна Первая из дома Айтвернов, — голос Лейвиса наполнился ядом. — Небось хотелось бы слышать такое обращение почаще?

Айна встала, сама, не вызывая прислугу, набросила на себя уличный плащ. Пристегнула к поясу шпагу.

— А если даже и так? — спросила она равнодушно, надевая перчатки. — Гайвен Ретвальд тебе не король, ты сам это признаешь. Последний Кардан мертв, да и был он всего лишь солдатом удачи и отродьем бастарда, а перед моим братом ты колен вовек не преклонишь. Остаюсь одна я. Кто-то же должен восседать на Серебряном Престоле, верно?

Лейвис замер на полпути к дверям. Сбился с шага.

— Ты все же не шутишь, дорогая сестра, — сказал он внезапно.

— А зачем мне шутить, нелюбезный кузен? Или я настолько хуже всех прочих, кто пытался напялить в этом городе на себя королевский венец? Твой отец сказал верно, я всегда жалела, что от меня ничего не зависит. Теперь, возможно, будет зависеть хоть что-то, — слова срывались с губ легко, сами собой, Айна пойти не вдумывалась в них. — Лучше сидеть на троне, чем сидеть взаперти дома и делать, что укажет брат. Или, скажешь, предложи тебе кто корону, ты бы отказался?

— Мне никто короны не предлагал.

— Но предложи бы, ты б согласился. Не корчь из себя оскорбленную невинность, Лейвис, — голос Айны сделался резким, и на сей раз она чувствовала почти настоящую злость. — Я лишь поступаю так, как поступил бы на моем месте любой. Мне не нравится, что происходит с нашим королевством. Кто-то должен это все поправить. Значит, буду править я. Проводи меня к карете, ну же.

Час наступил уже поздний, и в доме Рейсвортов почти все спали. Вызвав дворецкого, несущего в руке горящий тремя свечами канделябр, Лейвис сквозь просторную приемную залу проводил кузину к дверям. Спускаясь по лестницам, едва касаясь ладонью перил, Айна невольно остановила взгляд на портрете герцога Радлера Айтверна, висевшем на стене на площадке второго этажа. До последнего своего вздоха верный Королю-Чернокнижнику Золотой Герцог Запада сидел верхом на кауром жеребце, держался в седле ровно и смотрел куда-то ввысь, в пламенеющее закатом небо. Интересно, что сказал бы лорд Радлер, узнав, что один из его потомков замыслил предательство того самого Короля-Чернокнижника наследников?

Вопреки доводам рассудка, предательницей Айна себя не чувствовала. Ее старались воспитывать в верности к королю Брайану, но отец отзывался о своем короле с такими пренебрежением и цинизмом, что отдаться всем сердцем называемой к нему верности не получалось никак. Гайвена же достойным своей верности Айна не считала вовсе.

Эхом рассудка девушка понимала, что графу Рейсворту все же удалось переманить ее на свою сторону — но сейчас Айне было на это почти наплевать. Усталая и хмельная, она мечтала только о том, чтоб добраться до своей постели и провалиться наконец в мутное болото снов. Если А йна что и ощущала по поводу только что принятых ею решений, то одно только лишь странное, обволакивающее спокойствие. Ни тревоги, ни страха — одна лишь молчаливая решимость. Если собрался что-то менять — поменяй все сразу, и к чему мелочиться.

Слишком надоело ей сидеть дома и ждать у восточного ветра перемен. За летом последует осень, за осенью зима, за ней весна и новое лето, а жизнь не изменится, продолжит идти по всему вечному замкнутому кругу, все ближе приближающему к могиле. Болтовня с подругами и служанками, подслушанные сплетни, вечно недоступный, отмалчивающийся брат, а потом, вероятно, какой-то муж и какие-то дети. Разве наследница драконов должна жить так? Разве не она сама говорила Артуру, стоя напротив него весенней ночью в замке Стеренхорд, что Драконьим Владыкам положено держать судьбы земли в своих пальцах? Пусть граф Рейсворт заманил Айну Айтверн в силки начатой им интриги, надеясь воспользоваться юной племянницей, как послушной куклой — но скоро он узнает, что просчитался.

«Я никому не позволю мной играть, — пообещала себе девушка молча. — Пусть думают, что они мной играют — а я сыграю ими. Я смогу, обязательно справлюсь. Если справились Ричард и Радлер, Патрик и Малькольм, неужели я хуже их всех, хуже десятков поколений людей моего дома? И если я сумею одержать победу — это будет моя собственная победа, не Артура и не Гайвена. Если я смогу воспользоваться Рейсвортом, а после диктовать ему и прочим свои собственные условия — никто сказать не посмеет, что я просто нелепая домашняя девица, зарывшаяся носом в книги».

Лейвис помог ей подняться в карету. Сел напротив, дал знак кучеру трогаться. Ночь выдалась ясная, светлая — такие часто случаются в конца августа, недели за три или четыре до Мабона. Звезды кажутся особенно яркими и крупными, и кажется, до них ближе, чем всегда — не то чтобы можно дотянуться рукой, но почти можно. Можно, если очень постараться или очень захотеть.