Король Теней (ЛП)

— Я умоляю вас, — протянул ДеКей. — Пожалуйста! Если я еще не гражданин, то и обычай на меня не распространяется. Кто пострадает от того, что я узнаю имя?

— Пострадает наша история, — возразил Фрателло. Его глаза, вокруг которых собралось множество морщинок, заискрили гневом, губы покривились. — О, я понимаю, почему вы так взволнованы! Почему я раньше этого не понял? Очень хорошо. Я скажу вам только одно: красная ракушка была выбрана одной из наших швей.

Эти слова ударили ДеКея наотмашь.

— Вы лжете, — выдохнул он.

— Я отвечаю на ваш вопрос, сэр.

— Это была Апаулина?

— Больше я ничего не скажу, и вы не приглашены на нашу церемонию.

— Я вам не верю! Это не может быть она!

— Имя назовут завтра. Но если вы осмелитесь присутствовать на нашей церемонии, — с твердостью в голосе произнес маленький человек, — то вас закуют в кандалы, посадят под замок и будут держать так, пока король Фавор не смилуется над вашим высокомерием. — Он одарил ДеКея жестокой и кривой улыбкой. — Признаюсь честно, мне доставило бы удовольствие видеть, как вас, англичан, доставят в подобающее место на острове.

— В каком смысле?

— В том смысле, что вас не мешало бы научить повиноваться нашим обычаям и указам короля Фавора. — Фрателло снова обратил внимание на корабль. Фигуры поднимались по веревочной лестнице и, похоже, поднимали кого-то на носилках. — Любопытно. Что же дальше? — Он резко повернулся к ДеКею. — У вас еще что-нибудь?

ДеКей покачал головой, чувствуя себя сокрушенным. Его вдавливала в землю огромная тяжесть, навалившаяся на плечи. Его шаги вверх по склону были медленными и тяжеловесными. Он вернулся в свою комнату, сел на стул в углу и подумал, что без власти и денег он ничто.

Апаулина. Дженни.

Одна была старше и находилась под угрозой, вторая, вероятнее всего, была давно потеряна: после того, как Дарра Мажестик продала ее в возрасте шестнадцати лет в дом Баттерси, он больше никогда ее не видел. Он пробовал спрашивать о ней, но это ни к чему пре привело, потому что люди и лица в этом бизнесе слишком часто менялись. К тому же у него было слишком много своих дел…

Фрателло лжет, — подумал ДеКей. — Да, он лжет. Он сделал это, чтобы задеть меня, потому что знал, что я питаю к Апаулине интерес. Он точно лжет.

А если нет?

Фрателло сказал, что ракушку выбрала одна из швей. Это могла быть не Апаулина. Скорее всего, это не Апаулина.

И все же…

Лихорадочно дыша, ДеКей уставился на дальнюю стену. Он спрашивал себя, что может сделать, и не находил ответа. Стены будто надвигались на него. Сама комната стала его врагом, ожидающим его скорой смерти. Он хотел встать со стула, но не смог этого сделать: тело отказалось подчиняться командам мозга. Он чувствовал, что тонет, как в трясине, а сам воздух выворачивал его кости. Посреди этой борьбы с силами, пытавшимися задушить его и разорвать на части, он в ужасе звал своего отца, но из-под маски не доносилось ни звука.

Он сидел и смотрел в стену, здоровый глаз не мигал, фальшивый мерцал бесполезным золотом.

***

За городом Мэтью на своей украденной лошади проехал мимо ферм и плодородных полей кукурузы, бобов, помидоров, табака и прочих зараженных испарениями продуктов к перекрестку. Одна тропа повернула на северо-запад, а другая изогнулась на восток, он выбрал восточную, которая спускалась через участок густого леса и снова изгибалась в северо-восточном направлении.

За поясом бриджей у него был спрятан заряженный пистолет, а на левом плече был закреплен кожаный ремень, на котором висел короткий изогнутый меч в ножнах. Мэтью решил, что такое оружие лучше подходит для рубки, а не для колющих ударов. Раз уж оно помогло монгольским ордам Чингисхана завоевать большую часть Азии и Европы, оно могло сослужить хорошую службу и здесь — против одного клыкастого монстра, рожденного из кошмара короля.

Мэтью был смертельно напуган и не знал, чего ждать от этого путешествия.

Тем временем дорога все продолжалась. Небо начало окрашиваться в красный цвет, пронизанное клочьями тумана, которые висели на деревьях, подобно прогнившей ткани. Пройдя еще немного, Мэтью с растущим трепетом заметил, что некоторые деревья совершенно облысели. Похоже, чем ближе он подбирался к другой стороне острова, тем мертвее был лес. Теперь сухие остовы деревьев тянулись по обе стороны от дорожки, стволы чернели, как от огня, либо покрывались пепельно-белыми пятнами — похоже, это была какая-то ботаническая болезнь. В этой картине запустенья не пели и не летали птицы. Здесь царила тишина.