Король трассы

Переждав смех, Сперанский спрятал телеграмму в карман и сказал успокаивающе:

- Ничего, победителей не судят!

- А как не победим, Сергей Николаевич? - со смешком выкрикнул кто-то из строителей.

- Ну, тогда...- Начальник гидростроя шутливо почесал затылок.

- Ничего, Сергей Николаевич, передачу будем носить! - под общий смех "успокоила" начальника Анна Кузьминична.

- Всем миром возьмемся, так сделаем до паводка! - прогудел чей-то бас. Монтажник Николай Симонов попросил слова...

Все собрание заняло час двадцать минут. В мостоотряде, где я прежде работал, заседали бы до часу ночи.

По дороге домой Зиновий вспомнил (если он это забывал!), что в воскресенье придет Таня, и предложил обдумать, как "организовать встречу".

Отец усмехнулся в бороду и посоветовал наделать пельменей. Мой план был шире. Я предложил генеральную уборку, новые занавески (в магазин как раз привезли штапель с абстрактными рисунками), бревенчатые стены убрать в честь гостьи сосновыми ветвями, а к столу раздобыть вино, фрукты.

Это Зиновию понравилось.

- Фрукты. В вагоне-ресторане бывают, всего семьсот километров. Скажу ребятам...

Генеральную уборку произвели, убрали сосновыми ветвями стены, вино и фрукты достали, но воскресенье для нас не наступило...

3

Александра Прокофьевна заканчивала прием, когда в кабинет, прихрамывая, вошел Клоун. У нее вытянулось лицо.

Всю свою недлинную горемычную жизнь Петька Клоун вызывал у врачей подозрение в симуляции, даже когда он действительно болел. Уж слишком часто он притворялся больным, чтоб не идти на работу. Так он поступал в тюрьме, куда регулярно попадал за мелкое воровство, так он поступал и на воле. Самые счастливые дни в его жизни были, когда ему удавалось надуть врача и получить бюллетень. Отпуска он никогда в жизни не имел, так как дольше полугода на одном месте не работал.

Только неделю назад Александра Прокофьевна поймала его на том, что он "взбил" градусник. К несчастью для себя, Петька переусердствовал и поднял ртуть до сорока двух и двух десятых. Докторша его пристыдила, но это на него не подействовало. Если он и был огорчен, то лишь тем, что не удалось увильнуть от работы.

Теперь Петька жаловался на страшную боль в ноге и даже стонал, закатывая глаза какого-то неопределенного оловянного цвета. Парню 23 года, но у глаз и рта, как паутина, уже разбегались морщинки. У него было круглое веснушчатое лицо, унылые глаза, бесцветные брови и ресницы, большой лягушачий рот и огромные уши. Но все его хлипкое, тщедушное тело ходило ходуном, будто оно было на шарнирах. Мимика у него была бесподобная. Никто не умел строить таких забавных гримас, как Петька Клоун. В детстве он кривлялся на потеху мальчишкам с их улицы (он был родом из Одессы), потом смешил везде: в камере, в бараке, в общежитии, на вокзале. Это он любил!

Все считали, что Клоун - его кличка (уж очень подходила!), но, как ни странно, это была его настоящая фамилия - отцовская.

Любая работа наводила на него тоску, тягостное утомление и раздражение. Конечно, его воспитывали родители, учителя, тюремное начальство, бригадиры и товарищи по работе, пытаясь привить ему любовь к труду и хоть какое-то чувство долга. Пытались привлечь его и воры, надеясь сделать из него "специалиста" по карманным или иным кражам. Из этого ничего не вышло. Воровство Петька тоже почел за утомительный труд и представился таким дураковатым, что его быстро оставили в покое. Он был способен лишь кривляться и отлынивать от всего, что ему настойчиво предлагала жизнь.

Когда он был еще маленький, отец, трудолюбивый механик, нещадно порол его ремнем, приговаривая: "Учись, учись! Не пропускай в школе уроки! Помогай матери! Не бегай допоздна на улице!"

Ремня он не очень боялся: отлупят и надолго отстанут.

Сидя на клеенчатой амбулаторной кушетке перед докторшей, Петька жалобно стонал, гадая про себя: даст освобождение или не даст. Эх, кабы дала! Он представлял, как бы он пришел в натопленное общежитие - койка его стояла у самой печки,- первым делом отоспался, тем более что нога действительно болела и щемила (стонал он, разумеется, для фасона). Отоспавшись, он бы сел играть в карты, будь с кем, а вечером, когда все сойдутся, побалагурил бы, "потрепался" - рассказал в лицах анекдот, смешную историю, якобы приключившуюся с ним, или бы стал показывать фокусы, на которые он был мастак.

При одной мысли, что снова придется идти в котлован бетонировать, мороз подирал по коже и сильнее щемила нога.

На гидрострое Петька работал целых четыре месяца. Сначала повезло: его взяли в столовую. Целый день он сидел в теплой кухне па ящике, подложив под себя телогрейку, чистил картофель и смешил до слез поварих, рассказывая всякие небылицы.

- Ну как есть барон Мюнхаузен! - заливалась смехом шеф-повар, привезшая с собой на стройку целый ящик книг.

Но на кухню устроили жену начальника котлована Прокопенко, а Петька "загремел" в бригаду бетонщиков.