Король — узник Фантомаса

Журналист обратил внимание и на почтительный тон вопроса, и на многозначительную паузу, которая предшествовала слову «сударь». Охваченный изумлением, он молчал некоторое время. Кто был этот вежливый господин? Сам комиссар или его секретарь?

— Да, изволил… — ответил он в тон своему собеседнику. — Ох, всё тело ломит…

Всё так же почтительно господин в чёрном проговорил:

— Я вас понимаю… Надеюсь, вы извините нас… К сожалению, меня не было в отделении, а простые полицейские… вы понимаете?.. Я лично хотел принести вам извинения…

«Ну и нравы царят в здешнем отделении полиции! — с изумлением подумал Фандор. — Какая великосветская любезность в обращении с преступниками! Правда, меня, вероятно, принимают за приближённого короля Фридриха-Христиана…» И, приняв вид непоколебимого достоинства, он заявил:

— Хорошо, я принимаю ваши извинения, господин… господин?

— Господин Перража, комиссар окружного отделения полиции! — поторопился подсказать его собеседник.

— Да, да… Прекрасно!

Фандор едва удержался, чтобы не добавить: «Очень рад познакомиться!» В данной ситуации это было бы уже слишком!

Между тем комиссар продолжал:

— Принимая во внимание некоторые обстоятельства… прискорбные обстоятельства… я счёл за благо… я отдал распоряжение… В общем, экипаж будет готов через несколько минут… Вы можете быть уверены в скромности моих подчинённых… Они ни о чём не подозревают…

— Прекрасно! Прекрасно! — повторял Фандор, стараясь не выдавать своего недоумения. Что за экипаж будет готов через несколько минут? Куда его собираются везти? Что означают слова: «Они ни о чём не подозревают»?

«Мне кажется, — подумал журналист, — что он призывает меня не разглашать случившееся… Что ж, это и в моих интересах! Если меня собираются освободить по ходатайству короля, то лучше мне держать язык за зубами и не объявлять, кто я такой на самом деле».

— Вы можете рассчитывать на меня, — сказал он вслух.

— Я уже распорядился, чтобы предупредили консьержку, — продолжал комиссар всё тем же почтительным тоном. — Она будет молчать… Впрочем, она вам очень предана… Главное, чтобы об этом не узнал ни один журналист… Я имею в виду события этой ночи…

Словоизлияния комиссара были прерваны появлением бригадира Масона, доложившего, что экипаж подан. Фандор встал и снова удивился, когда комиссар бросился подавать ему шубу.

— Вы желаете ехать в сопровождении или один? — спросил комиссар.

Фандор едва не расхохотался.

— Я поеду один, чего уж там! — ответил он небрежно.

«Должен ли я пожать ему руку? — подумал он про себя. — Пожалуй, нет: надо сохранять достоинство!»

Но комиссар, казалось, и не рассчитывал на такую сердечность. Он предупредительно распахнул перед Фандором дверь, пропустил его вперёд и последовал за ним к закрытому экипажу, ожидавшему у подъезда. Сидевший на козлах кучер привстал и приветствовал Фандора глубоким поклоном. Садясь в экипаж, журналист с неудовольствием заметил, что какой-то тип, одетый в пальто бутылочного цвета, — несомненно, переодетый агент полиции, — вскочил в фиакр, стоявший тут же, вплотную к экипажу.

«Ясное дело, — подумал Фандор, — фиакр поедет следом за мной… Значит, нечего и думать выскочить по дороге… Хотел бы я всё-таки знать, к какому чёрту на кулички они собираются меня везти!».

Действительно, когда экипаж тронулся, журналист мог убедиться, что фиакр с переодетым агентом едет следом. Удивительно было другое: не прошло и десяти минут — и они выехали на Елисейские Поля. Ещё немного, и, к невыразимому удивлению журналиста, он оказался перед входом в роскошный «Рояль-Палас». Швейцар, предупреждённый агентом в штатском, кинулся открывать дверцу экипажа, где находился Фандор, и торжественно повёл его через холл к лифту, причём, выстроившиеся в ряд лакеи и посыльные склонялись в почтительном поклоне.

«Уф, — с облегчением подумал Фандор, — не иначе как меня ведут на встречу с королём! Стало быть, он выполнил своё обещание и вызволил меня из этой неприятной истории!»

Лифт, в котором он находился, с лёгким щелчком остановился на уровне второго этажа. Лакей, уже поджидавший на площадке, провёл журналиста в роскошно обставленный салон и почтительно затворил за ним дверь. Оставшись один, Фандор, не торопясь осмотрел салон, видимо, служивший королю в качестве приёмной. Затем он положил свой цилиндр на стол и уселся в глубокое кресло. Прошло ещё несколько минут.

«Мой „августейший друг“ заставляет себя ждать, — подумал Фандор. — Но я не могу на него сердиться! Хоть он и подвёл меня под арест этой ночью, но не оставил в беде: сейчас половина двенадцатого утра — и я уже на свободе!.. Надеюсь, что он всё-таки не имеет отношения к убийству бедной Сюзи…»

Фандор ждал уже не менее двадцати минут и начал проявлять признаки нетерпения.

— Это хуже, чем у зубного врача, — ворчал он. — А ещё говорят, что точность — вежливость королей!