Король в изгнании

– Я прилетел на Троян сто лет назад, и даже тогда было ясно, что мандазары не такие, как все. Они сильнее людей, более рационально организованы, умнее. Средняя самка на двадцать процентов превышает среднего хомо сапиенс по всем девяти показателям интеллекта. И это только в мирное время. Во время же войны… Боже всемогущий, по сравнению с Трояном Технократия представляет собой настолько жалкое зрелище, что порой меня едва не тошнит! Мы ленивы и продажны, словно Римская империя во времена упадка, но благодаря Лиге Наций варвары никогда не постучатся в наши ворота. Это преступление против эволюции. Общество мандазаров – наиболее эффективная военная машина из всех, что я видел, и нам никогда не повторить подобного.

– Они вовсе не военные машины, – возразил я. – Троян двести лет жил в мире, прежде чем Сэм натравила всех друг на друга.

– Двести стерильных лет, – ответил отец, – неестественно навязанных обществу, когда королева Мудрость пошла на поводу у Лиги Наций. Именно она заставила воинов, самок и рабочих жить вместе, отравляя друг друга собственными феромонами, выхолащивая их истинную сущность…

– Значит, нормально для них – жить отдельно друг от друга? – спросил я. – Примерно так, как твои вербовщики разлучали семьи по лагерям для рабов, промывая им мозги?..

– Ни черта я не промывал им мозги! – прервал меня отец. – Им их промывали до этого. Я же вернул им их подлинную силу. Думаешь, это случайность, что, отделенные от других каст, самки становятся блестящими тактиками, воины – несокрушимыми солдатами, а рабочие – послушными слугами? Открой глаза, мальчик, – это не случайность, так предназначено самой природой. Эволюция превратила мандазаров в идеальную пехоту, идеальных стратегов и идеальных гражданских служащих, во главе с обладающей железной волей королевой, которая диктует всем остальным, что они должны делать. Это естественное состояние мандазарского мира, Балласт, абсолютно четкое разделение обязанностей.

– Нет, – спокойным тоном произнесла Фестина, – это лишь одно из естественных состояний мандазарского мира. Эволюция предусмотрела и другой вариант – когда касты перемешаны друг с другом и феромоны уравновешивают характерные черты каждой из них. Менее агрессивные воины, менее подобострастные рабочие, менее ограниченные в своем кругозоре самки. Общество, не столь безжалостно-эффективное, но такое, в котором каждый чувствует себя более свободно.

– Общество, в котором каждый слаб. – Александр Йорк был само презрение. – И становится легкой добычей, как только какое-нибудь другое мандазарское племя выходит на тропу войны.

– В самом деле? Если милитаристское общество всегда сильнее, разве эволюция вскоре не избавилась бы от другой возможности? Но мандазарские феромоны допускают оба варианта – как раздельную жизнь, так и совместную. Уверена, что за всю свою историю мандазарам не раз приходилось забывать обо всем прочем и готовиться к войне, но им также было необходимо и быть готовыми к миру. Иначе что бы они стали делать после того, как победили всех имеющихся врагов?

– Всегда найдутся новые враги, – небрежно бросил отец.

– Возможно, – согласилась Фестина, – если отправиться на их поиски. Но для этого нужно сначала изобрести мирное искусство кораблестроения. И навигацию. И картографию. И систему правления, при которой империя не развалится, когда королева окажется слишком далеко, чтобы принимать решения за каждого. – Она покачала головой. – Успех в войне всегда ведет к потребности в мире, адмирал. Предположим, десятки тысяч лет назад среди мандазаров был подвид, на сто процентов посвящавший себя войне; но в таком случае они бы не смогли выжить, верно? Либо они перебили бы друг друга, сойдясь в каком-нибудь Армагеддоне, либо умерли бы с голоду, поскольку рабочие стали бы чересчур ленивыми и глупыми, чтобы надлежащим образом сеять и убирать урожай. Современные мандазары – «мандазар сапиенс» – поднялись на вершину эволюции благодаря тому, что не были жестко запрограммированы лишь на одну функцию.

Она пристально посмотрела на человека с прозрачной грудью, стоявшего на стене.

– Можешь восхвалять войну сколько хочешь, адмирал Йорк. Это делают многие, особенно с тех пор, как благодаря Лиге вооруженные конфликты стали крайне редки. Когда в течение долгого времени никто не видел настоящей битвы, кое-кому начинает казаться, что недостает изначального источника энергии. Но война – лишь часть истории любой расы, и все остальное не менее важно.

– Остальное становится важным лишь после того, как закончится война, – ответил отец. – Убить или быть убитым, Рамос, – вот фундаментальный принцип, а все прочее из него следует, если остается время. Не стоит писать стихи, пока не сидишь на костях своих врагов.

Он махнул рукой в сторону приближающейся Черной армии. Те уже достигли последнего канала, который окружал дворец, подобно рву. Вскоре они должны были пересечь его, проломить изгородь и ворваться на территорию дворца. Стеклогрудый клон улыбнулся.