Король в моем плену

Наличие силы детского кулачка не дает права крушить любовно построенный песочный замок. Мы часто забываем, что признак истинного могущества — умение сдержаться.

Вернись я сейчас в тот памятный момент расправы над графом, я бы поступила иначе. Дала бы ему шанс оправдаться, выслушала бы свидетелей и лишь потом, взвесив возможные решения, перешла бы к действиям.

Мне было жаль мужчину, пребывавшего год в шкуре зверька. Он совершал жуткие поступки, но разве Эйда стала лучше от моего жестокого решения? Если плодить черствость, кому станет легче?

— Чшш, все хорошо, вы в безопасности, — сказала я трясущемуся от страха графу.

В замке пустовало немало комнат, но граф нуждался в присмотре, поэтому я проводила его в крыло стражников.

Дежурный Эдгар вскочил при виде госпожи, идущей по коридору под руку с осторожно ступающим графом, цокающим длиннющими когтями по полу. Тем не менее выдержка сбоя не дала. Эдгар вытянулся по струнке, отдал честь. В углу дежурного на тяжелом дощатом столе горела свеча, толстый том из библиотеки был открыт на середине, придавленный для удобства металлическим яблоком. За столом притулилась собака с рваным ухом.

Мне повезло: Эдгар был предан, желал выслужиться, и я могла быть уверена, что за графом присмотрят до утра, а там уже что-нибудь придумаем.

— Подними напарника, и не спускайте с него глаз. Хорошо бы графа покормить, но Массиро не будите, у него был тяжелый день. Холодных закусок достаточно. Относитесь к графу бережно, но будьте осторожны.

— Будет сделано, госпожа, — скупо ответил Эдгар, впрочем, за время его службы я научилась доверять светловолосому молчаливому мужчине. Чутьем вышколенного служаки он устранял трудности, прежде чем те разрастались до проблем.

До спальни я добиралась с распухшей головой, совершенно разбитая прошедшим днем. При взгляде на разобранную кровать со скомканными простынями щеки заалели. Вспомнилось нависшее лицо растрепанного Ила с расширенными зрачками и то, как резко он потянулся к моим губам и пил их с жаждой человека обделенного, добравшегося до вожделенного предмета и не могущего насытиться.

Потребность поговорить с ним заставила потянуться к оставленному посреди комнаты кристаллу. Ил исчез слишком внезапно, заперев произошедшее между нами в сферу молчания.

По привычке я привела себя и комнату в порядок, прежде чем показываться учителю. Накинула личину, спрятала красные заплаканные глаза за небесной голубизной чуть удивленного взгляда Мэрилин Монро. Надела свободное лиловое платье с золотой окантовкой в греческом стиле.

Осторожно призвала магию и направила в круглый шар, призывая учителя. В голубоватой глубине показалась комната, освещенная только огнем в очаге. Учитель сидел в большом синем кресле, обитом бархатом, тоскливо смотрел на языки пламени.

Илстин резко обернулся к хрустальному шару, и я с ужасом отметила, что он все еще пребывает в истинном облике, обнаженный по пояс, одетый в мятые бриджи. Создавалось впечатление, что, вернувшись домой, Илстин не сдвинулся с кресла. Светлые волосы все еще были растрепаны моей рукой, на шее красовалось бордовое пятно. Учитель мимолетно прикоснулся к следу, оставленному моими зубами, и бросил:

— Я не нуждаюсь в жалости, Эви. Впредь прошу: получше заботься о своих нуждах, чтобы мне не приходилось решать твои проблемы. А теперь вон.

Кристалл потемнел, оставив меня в одиночестве спальни медленно дышать на счет. Вновь он был строг и резок, только на сей раз грубые слова не сумели обмануть — внезапно я увидела за фасадом суровости мужественного человека, решившего не перекладывать на меня свои трудности. Ремарка, в другое время разозлившая бы меня, на этот раз звучала совсем по-другому. Словно удалось услышать истинный смысл его слов: «Не переживай обо мне. Считай произошедшее между нами обязанностью ответственного за тебя мужчины. Будь счастлива».

Словно в ответ моим мыслям кристалл загорелся вновь, и я разглядела в нем разгневанное лицо учителя с привычными белоснежными волосами и лиловыми глазами. Миг слабости прошел, будто уставший Ил, безнадежно глядящий в огонь, мне привиделся.

— Желаю устранить малейшее недопонимание между нами, — с нажимом сказал он в привычной холодной манере. — Зови меня при первых же признаках нестабильности, и даже раньше, если требует интуиция. Хоть каждые пять минут, я полностью к твоим услугам, Эвитерра.

Хотел этого Илстин или нет, но последние слова напомнили о жаре его поцелуев, и мне стало душно в лиловом платье. Жалость к учителю боролась с чувством самосохранения, которое настойчиво требовало отгородиться от мужчины, настолько влекущего, насколько пугающего. Словно в приоткрытую щель я увидела на мгновение жизнь с Илстином, вернее, под его крылом, под прессом его представлений о лучших решениях моей судьбы — и рефлексивно захлопнула дверь, заперев на замок.

Как бы ни хотелось попробовать сладкий плен объятий Илстина, но с ним я не буду партнером, лишь девчонкой, чьим капризам время от времени угождают.