Король в жёлтом

P.P.S. Я отчаянно влюблен и уверен, что ей нет до меня никакого дела».

– Спасибо, – с улыбкой сказал Трент консьержке. – Как поживает папаша Коттар?

Старуха покачала головой и указала на занавешенную кровать в ее каморке.

– Папаша Коттар, – бодро воскликнул Трент, – как вы сегодня?

С этими словами он отдернул занавеску над кроватью. На смятых простынях лежал старик.

– Вам лучше?

– Лучше, – устало подтвердил тот и, помолчав, спросил: – Есть новости, мсье Джек?

– Я сегодня еще не выходил из дома. Расскажу все, что услышу, – и добавил себе под нос: «Видит Бог, слухов и так предостаточно». – Не унывайте, вы сегодня уже лучше выглядите.

– Стреляют?

– Да. Генерал Трошу вчера вечером отдал приказ.

– Это ужасно…

«Куда уж хуже! – думал Трент, выходя на улицу и поворачивая за угол, в сторону набережной Сены. – Что может быть хуже бойни, фу! Хорошо, что я не принимаю в этом участия».

Улица была пустынной. Несколько женщин, укутанных в рваные шинели, едва ползли по подмерзшему тротуару, и убого одетый уличный мальчишка крутился у канавы на углу бульвара. Свои лохмотья он подпоясал веревкой вокруг талии. На ней висела крыса, все еще теплая и кровоточащая.

– Там еще одна! – прокричал он Тренту. – Я ее задел, но она ушла.

Трент пересек улицу и спросил:

– Сколько?

– Два франка за четвертинку жирной. Столько дают на рынке Сен-Жермен.

Он сильно закашлялся, потом вытер лицо ладонью и хитро взглянул на Трента.

– На прошлой неделе крысу можно было купить целиком за 6 франков, но, – тут мальчишка выругался, – крысы покинули набережную Сены, а возле новой больницы их теперь травят. Могу продать вам эту за семь франков. Между прочим, на острове Сен-Луис я за нее возьму десять.

– Врешь, – сказал Трент. – Имей в виду, если ты будешь обманывать людей в своем квартале, они очень быстро сделают с тобой то же самое, что ты с крысами.

Он внушительно посмотрел на мальчишку, а тот сделал вид, что хмыкнул. Затем Трент со смехом бросил крысолову франк. Мальчишка поймал его, и сунув в рот, повернулся к канаве. На секунду он присел на корточки и неподвижно, настороженно замер, глядя на решетку канализации, затем рванулся вперед и швырнул камень в желоб. Трент оставил его, когда он добивал визжащую свирепую серую крысу, которая извивалась в канаве.

«Скорее всего Брейт тоже этим кончит, бедняга», – подумал он.

Он торопливо свернул в грязный проулок, где находилась Школа изящных искусств, и вошел в третий дом с левой стороны.

– Мсье дома, – прошептал старый консьерж.

Дом? В голой каморке только в углу стояла железная кровать, умывальник и еще кувшин на полу.

У двери показался Уэст, загадочно подмигивая и приглашая Трента войти. Брейт, который рисовал прямо в постели, чтобы совсем не замерзнуть, поднял голову, засмеялся и пожал вошедшему руку.

– Что новенького?

На риторический вопрос ему ответили как обычно:

– Стреляют.

Трент присел на кровать.

– Откуда это у тебя? – удивился он, указывая на курицу в раковине умывальника.

Уэст улыбнулся.

– Вы что, миллионеры?

Брейт, слегка смущенно, начал:

– Это один из подвигов Уэста…

Но Уэст перебил его.

– Погоди, я сам расскажу. Понимаешь, еще перед осадой мне дали рекомендательное писмо к одному типу – зажравшемуся банкиру, то ли немцу, то ли американцу. Ну ты видел таких. Я забыл про письмо, а сегодня решил воспользоваться и обратился к нему. Подлец живет с комфортом. Стреляет, представляешь? Стреляет прямо у себя в гостиной! Слуга снисходительно взял мое письмо и визитку и оставил меня в коридоре. Это мне, конечно, не понравилось. Я прошел за ним в первую комнату и чуть не упал в обморок при виде яств, разложенных на столе у камина. Вернулся слуга. Как дерзко он себя вел!«Нет-с, хозяина нет, ему некогда принимать рекомендательные письма в такое время. Осада и другие деловые затруднения…» Я врезал наглецу по морде, забрал курицу со стола и бросил визитку на пустое блюдо. В общем обошелся с ним, как и следовало обращаться с прусской свиньей, которая вздумала строить из себя Вильгельма-завоевателя.

Трент покачал головой.

– Забыл сказать, что Хартман там часто обедает, так что я делаю выводы, – продолжил Уэст. – Теперь про курицу. Половина для меня и Брейта, половина для Колетт, но ты, конечно, поможешь мне справиться с моей частью, потому что я не голоден.

– Я тоже, – начал Брейт, но Трент, с небрежной улыбкой глядя на их напряженные лица, покачал головой и сказал:

– Что за чепуха, ты же знаешь, я вообще не бываю голодным.

Уэст заколебался, покраснел и аккуратно отделил порцию Брейта, но сам ни кусочка не съел. Пожелав всем спокойной ночи, он поспешил в дом 470 по улице Серпантин, где жила милая девушка по имени Коллет. Она осталась сиротой после Седана[42], и только небо знало, почему на ее щеках до сих пор цветут розы, учитывая, что осада выбелила лица бедняков.

– Пусть порадуется курице. Я действительно верю, что девушка влюблена в Уэста, – сказал Трент. Затем, подойдя к кровати, добавил: – Ну что, старик, давай начистоту. Сколько у тебя осталось?

Тот покраснел.