Король ворон (ЛП)

Сон разбрызгал тело перед ним. Чёрное и порванное, изломанное и испорченное. Гэнси. Глаза ещё живы, губы двигаются. Разрушенный и беспомощный. Коготь одного из ночных кошмаров Ронана всё ещё цеплялся за угол рта, продырявив щеку насквозь.

Бессильный.

Нет. Ронан так не думал. Он чувствовал, как грёза трепетала в его ладонях.

Адам встретился взглядом с Ронаном, несмотря на то, что копия его отца продолжала орать на сына. Что бы за напряжение энергетического баланса он ни создавал, это отражалось на его лице.

— Готов?

Ронан надеялся, что да. Правда в том, что они действительно не узнают, кто выиграет этот раунд, пока не откроют глаза в БМВ.

— Буди меня, — велел он.

Глава 53

Гэнси уже бывал здесь семь с небольшим лет назад. Кое-что изменилось. Невероятно, но это был ещё один благотворительный вечер Конгресса. Гэнси вспомнил, как был взволнован тем, что он туда идёт. Вашингтон, округ Колумбия, летом был удушающим и тесным, и его жители превращались в заложников с мешками на головах. Хотя Гэнси только что вернулся из заграничной поездки, где посещал монетный двор в Пенджабе (политическая поездка, цель которой так и осталась для него загадкой), путешествия заставляли юного Гэнси чувствовать себя более беспокойным. Только задний двор их Джорджтаунского дома был заполнен от стены до стены цветами старше Гэнси, и ему было запрещено ходить туда в летнее время, ведь там дремлют пчёлы. И хотя его родители брали Гэнси на выставки антиквариата и в музеи, лошадиные скачки и шумные сборища художников, ноги Гэнси стали зудеть только сильнее. Он смотрел на все эти вещи. Он чувствовал себя жадным до новых диковинок и чудес, до того, чего раньше никогда не видел и не мог понять. Он хотел пуститься в дорогу.

Так что, хотя он не был в восторге от идеи политики, он был в восторге от идеи поездки.

— Будет весело, — сказал тогда его отец. — Там будут и другие дети.

— Дети Мартин, — добавила мать, и его родители обменялись пренебрежительными смешками, значение которых было известно только им двоим.

Гэнси потребовалось время, чтобы понять, что они предлагали ему эту новость в качестве стимула, а не просто как факт, например, перемены погоды. Гэнси никогда не находил детей весёлыми, включая ребёнка, которым был сам. Он всегда смотрел в будущее, где мог бы изменить свой адрес по собственному желанию.

Теперь, несколько лет спустя, Гэнси стоял на опутанной плющом лестнице и взирал на дверную табличку. «ГРИН ХАУС», — гласила она. — ИСТ.1824». При ближайшем рассмотрении было трудно сказать, почему дом выглядел гротескным, а не просто неопрятным. Присутствие воронов на каждой горизонтальной поверхности здания не вредило. Он толкнул входную дверь — заперто. Нажал на функцию «фонарик» на сотовом и заглянул в боковые окна, пытаясь разглядеть, что внутри. Он не знал, что искал. Осознавал, что поймёт, как только увидит. Возможно. Возможно, задняя дверь была незаперта, или окно могло оказаться открытым. Хотя не было никакой конкретной причины, почему интерьер заброшенного дома должен был хранить какой-нибудь секрет, имеющий отношение к Гэнси, часть его, которая была хороша в поисках штуковин, тихонько постучалась в стекло, желая попасть внутрь.

— Взгляни на это, — окликнул его Генри с расстояния нескольких ярдов. Его голос был театрально удивлён. — Я обнаружил, что в какой-то момент в боковую дверь вломился корейский вандал-подросток.

Гэнси пришлось пробираться через клумбу мёртвых лилий, чтобы присоединиться к нему возле реже используемого бокового входа. Генри закончил с уборкой битого стекла из окошка, чтобы просунуть руку и открыть замок.

— Современная молодежь. «Ченг» не корейская же фамилия, не так ли?

— Мой отец — не кореец, — сказал Генри. — А я — да. Я получил это вместе с вандализмом от матери. Давай войдём, Дик, я же уже вломился.

Однако Гэнси колебался.

— Ты следил за мной с помощью Робопчелы.

— По-дружески. Это был дружественный жест.

Он, похоже, очень хотел, чтобы Гэнси поверил в чистоту его намерений, поэтому Гэнси быстро признался:

— Я это знаю. Просто... мне не встречались люди, которые бы так же, как я, заводили друзей. Так... быстро.

Генри изобразил дьявольские рожки.

— Джонг, бро.

— Что это значит?

— Кто его знает, — ответил Генри. — Это означает быть Генри. Это означает быть Ричардмэном. Джонг. Ты никогда так не говоришь, но так живёшь. Буду честным, я не ожидал найти такого парня как ты. Словно мы уже раньше встречались. Нет, не совсем. Словно мы когда-то дружили, и мы сразу же делали друг для друга то, что сделали бы друзья. Не просто приятели. Друзья. Кровные братья. Просто чувствуешь это. «Мы» вместо «ты и я». Вот что такое джонг.