Король-ворон

Он не мог избавиться от мысли, что это был его единственный шанс.

Он отключил мозг. Он думал сердцем.

– Давай-давай-давай, – подбодрил его Генри. – Я буду следить, не появятся ли копы. Вперед, вперед, вперед.

Он набрал в телефоне какое-то сообщение, а затем пригнул голову, выглядывая из машины, чтобы проследить, как Робопчела летит выполнять его приказ.

Гэнси ехал вперед-вперед-вперед.

На северо-восток, по запутанным трассам, на которых Гэнси наверняка бывал раньше, но не помнил об этом. Разве он не облазил весь штат? Вороны вели их через горы по серпантинам, превращавшимся в проселочные дороги и снова в асфальтированные трассы. В одном месте «фискер» едва помещался на дороге – с одной стороны были скалы, с другой – крутой обрыв безо всяких ограждений. Затем дорога вновь стала асфальтированной, а деревья скрыли небо.

Воронов мгновенно заслонили чернеющие в ночи ветви деревьев; птицы летели куда-то в сторону, удаляясь от них.

Гэнси ударил по тормозам и опустил стекло. Генри безо всяких вопросов сделал то же самое. Оба парня задрали головы и прислушались. Зимние деревья скрипели на ветру; где-то далеко внизу по шоссе катились фуры; вороны перекликались друг с другом.

– Туда, – быстро сказал Генри. – Направо.

«Фискер» сорвался с места. Они же движутся вдоль силовой линии, подумал Гэнси. Как далеко залетят вороны? В Вашингтон? Бостон? Или дальше, через Атлантику? Ему хотелось верить, что они не полетят туда, куда он не сможет за ними последовать. Все должно закончиться сегодня, потому что Гэнси сказал, что все закончится сегодня. И он действительно верил в это.

Птицы безошибочно продолжали лететь в выбранном направлении. Из темноты вынырнул знак федеральной автострады.

– Там написано «66»? – спросил Гэнси. – Это съезд на 66-ю автостраду?

– Не знаю, чувак. Цифры – моя слабая сторона.

Это и впрямь была 66-я автострада. Птицы метнулись вперед; Гэнси выехал на автостраду. Здесь можно ехать куда быстрее, но это было и куда рискованнее. Если вороны вдруг свернут, он не сможет сразу же повернуть следом за ними.

Однако птицы никуда не сворачивали. Гэнси прибавил газу, а затем еще и еще.

Птицы следовали вдоль силовой линии, ведя Гэнси в Вашингтон, округ Колумбия, к дому его детства. У него внезапно возникла жуткая мысль, что они ведут его именно туда. Обратно в фамильный дом Гэнси в Джорджтауне, где он узнал, что его конец стал началом, и где он наконец-то принял тот факт, что должен вырасти всего лишь очередным Гэнси со всеми вытекающими последствиями.

– Как ты сказал, что это за автострада? 66-я? – Генри набирал сообщение в телефоне, когда мимо них пронесся еще один знак, подтверждавший, что это 66-я автострада.

– Как ты вообще ездишь по дорогам?

– Я не езжу. Ездишь ты. Номер столбика километража?

– Одиннадцать.

Генри изучал сообщения на телефоне. Его лицо было подсвечено синим светом с экрана.

– Эй-эй. Помедленнее. В километре отсюда коп.

Повинуясь Гэнси, машина заскользила по шоссе где-то в пределах дозволенного ограничения скорости. Действительно, меньше чем через километр на разделительной полосе промелькнула темная полицейская машина без опознавательных знаков. Генри отсалютовал полицейским, когда они проезжали мимо.

– Спасибо за помощь, Робопчела.

Гэнси беззвучно рассмеялся:

– Ладно, а теперь… Погоди. Робопчела может найти нам съезд с шоссе?

С каждым километром вороны все дальше отрывались от линии автострады, и теперь становилось ясно, что их отклонение от прямого курса стабилизировалось.

Генри постучал по экрану:

– Через три километра. Съезд 23.

Эти три километра слишком увеличивали разрыв между воронами и машиной.

– Может ли Робопчела лететь за птицами?

– Сейчас узнаю.

Они неслись дальше, а стая тем временем растворялась в темноте, пока не исчезла совсем. Сердце Гэнси колотилось с невообразимой скоростью. Ему приходилось доверять Генри; а Генри приходилось доверять Робопчеле. Добравшись до нужной отметки, Гэнси резко свернул с автострады и понесся дальше. Воронов и след простыл: вокруг царила лишь обычная ночь. Он почувствовал себя странно, когда понял, что знает, где они находятся – неподалеку от Делаплейн и довольно далеко от Генриетты. Это был мир старинных богатых семей, лошадиных ферм, политиков и миллиардеров, владевших компаниями по производству шин. Совершенно неподходящее место для древней, неконтролируемой магии. Днем оно выглядело олицетворением благородной прелести – место, которое так долго и любовно взращивали и облагораживали, что было невозможно представить себе никакое безобразие на этой территории.

– А теперь куда? – спросил Гэнси. Они мчались в никуда, в заурядность, в жизнь, которую Гэнси уже прожил.

Генри ответил не сразу, склонившись над телефоном. Гэнси хотелось вдавить педаль газа до самого пола, но если они едут не в том направлении, то смысла в этом не было.

– Генри.

– Прости, прости. Есть! Жми на газ и поворачивай направо, как только сможешь.

Гэнси выполнил указание с такой прытью, что Генри пришлось схватиться за ручку на потолке кабины, чтобы удержаться.

– Круто! – сказал он. – А еще – ого!