Король воронов

– Я много думал об Адаме Пэррише и его веселых молодцах, – признал мистер Грей. – И об опасном мире, в который они вступают.

– Странная формулировка. Я бы сказала – Ричард Ганси и его веселые молодцы.

Мистер Грей слегка наклонил голову, как бы желая взглянуть на это с чужой точки зрения, пусть даже он ее и не разделял.

– Я думал о том, сколько опасностей досталось им в наследство. Когда Колин Гринмантл уехал из Генриетты, здесь не стало спокойнее. Здесь стало опаснее.

– Потому что до сих пор он удерживал на расстоянии остальных.

– Именно.

– И теперь ты думаешь, что остальные приедут, пусть даже в Генриетте никто ничего не продает? Но что же их в таком случае привлечет?

Мистер Грей указал на гудящий светофор возле здания суда. Над ним скользнули три тени; Мора не видела, чтó их отбрасывало.

– Генриетта – такое место, которое даже на расстоянии кажется сверхъестественным. Она вечно будет притягивать людей, которые занимаются этими делами, ищут разные вещи, которые могут быть причиной или следствием…

– И для веселых молодцов это опасно, поскольку приезжая публика может действительно найти что-нибудь? Кабесуотер?

Мистер Грей вновь наклонил голову.

– Угу. И ферму Линчей. Я и своего участия не забываю.

Мора тоже.

– Ты не можешь его отменить.

– Да. Но… – возникшая в разговоре пауза свидетельствовала о том, что Серый Человек заново отрастил себе сердце. Как жаль, что ростку приходилось пробиваться в той самой выжженной земле, которая его некогда погубила. Последствия, как выражалась Калла, были херовыми.

– Какое будущее ты видишь для меня? Я останусь здесь?

Мора не ответила, и Серый Человек спросил:

– Я умру?

Она убрала руку.

– Ты действительно желаешь знать?

– Simle þreora sum þinga gehwylce, ær his tid aga, to tweon weorþeð; adloþþeyldo oþþe ecghete fægum fromweardum feorh oðþringeð… – Он вздохнул, и это сказало Море о его душевном состоянии больше, чем непереведенные строки древнеанглийской поэзии. – Проще отличить героя от негодяя, когда на кону стоят только жизнь и смерть. Если речь о том, что в промежутке становится сложнее.

– Так живет другая половина человечества, – заметила Мора.

И, охваченная внезапной ясностью, начертила в воздухе состоящий из нескольких петель символ.

– У какой компании такой логотип?

– Дисней?

– Ха.

– «Тревон-Басс». Это неподалеку.

– И рядом, кажется, молочная ферма?

– Да, – ответил Серый Человек.

Он ловко, хотя и незаконно развернулся. Через несколько минут они миновали вылинявший бетонный монолит фабрики «Тревон-Басс», затем свернули на проселок и наконец покатили по дороге, огороженной дощатым забором. Мора чувствовала, что всё делает правильно. Как будто она нащупала приятное воспоминание и убедилась, что оно осталось прежним.

Мора сказала:

– Как ты узнал, что оно здесь?

– Я уже был тут, – слегка зловещим тоном произнес мистер Грей.

– Надеюсь, ты никого не убил.

– Нет. Но я приставил кое к чьей голове пистолет, полностью разоблачив себя.

Еле видимый указатель приглашал их провести отпуск в приятном месте. Дорожка заканчивалась гравиевой парковкой; фары осветили амбар, который был превращен в стильное жилое пространство.

– Тут поселился Гринмантл, когда приехал в Генриетту. Молочная ферма – вон там.

Мора уже открывала дверцу машины.

– Думаешь, мы сможем попасть внутрь?

– Давай будем лаконичны.

Боковая дверь оказалась не заперта. Когда они шагнули за порог, напряженные и внимательные, ясновидение Моры и ее сердце подсказывали, что мистер Грей следует за ней шаг в шаг. Где-то рядом сопели и мычали коровы, отчего-то казавшиеся больше, чем на самом деле.

В доме было темно – сплошные тени, без углов. Мора закрыла глаза, позволяя им привыкнуть к абсолютной темноте. Она не боялась мрака и вещей, которые в нем таились. Страх не стоил ее преданности делу, а справедливость стоила.

И теперь Мора ухватилась за нее.

Открыв глаза, она обошла ком, который, очевидно, был кушеткой. Уверенность еще громче зазвучала в ней, когда она нашла лестницу и начала подниматься. Наверху оказалась кухня, тускло освещенная сине-зеленым огоньком микроволновки и фиолетово-серым светом, который падал сквозь большие новые окна.

Тут было неприятно. Мора не могла сказать, в чем заключалась проблема – в самой комнате или в том, что воспоминания мистера Грея смешивались с ее собственными. Она двинулась дальше.

Непроглядно-черный коридор. Ни окон, ни света.

Он был не просто темный.

Когда Мора осторожно ступила в него, темнота перестала быть темнотой и сделалась отсутствием света. Два эти состояния отчасти похожи, но их невозможно спутать, когда оказываешься в одном вместо другого.

Что-то шепнуло Море на ухо: «Блу».

Все ее органы чувств обрели предельную остроту; Мора не понимала, надо ей двигаться вперед или нет.

Мистер Грей коснулся ее спины.