Король воров

— Это Виктор, — сказал Риччио. — Но можете говорить ему и синьор Гец.

Виктор только бросил на Риччио затравленный взгляд.

— Надо было мне сразу всех вас у себя оставить, когда вы ночью ко мне вломились, — вздохнула Ида, глядя на мальчиков. Котенок у нее на плече тем временем принялся играть сережкой. — Но я думала, вы и правда сами справитесь, — да что там, просто я слишком верю в сказки! Что ж, попытаюсь все загладить. Лючия сейчас вас чем-нибудь накормит, а потом перенесете ваши пожитки наверх. В мансарде есть свободная комната. Только вот с Проспером и малышом как быть? Можем мы что-нибудь предпринять?

— До Бо нам не добраться, — сказал Виктор, как отрезал. — Дохлое дело. Тетя уже оформила права на опекунство. А вот за старшим братом надо бы приглядеть. Когда мы в последний раз виделись, он был, можно сказать, в отчаянии. Риччио, как ты думаешь, способен ты отыскать Проспера, даже если он не торчит перед отелем «Габриэлли Зандвирт»?

Риччио кивнул.

— Уж этого-то разыщу как-нибудь, — сказал он. — И сюда приведу.

— Хорошо. — Ида кивнула. — Это звучит уже получше. Моска! — Она повернулась к Моске, — Не знаю, что вы там со Сципио не поделили, но мне кажется, тебе стоило бы ему позвонить и рассказать обо всем, что случилось нынешней ночью. И что вы теперь поселились у меня. Позвонишь? Моска кивнул, хотя и без особого восторга.

— И про деньги фальшивые тоже ему рассказать? — спросил он.

Ида пожала плечами.

— Рано или поздно ему придется об этом узнать, верно? Теперь мы с вами. — Она приставила Виктору палец к груди. — Как насчет того, чтобы нам двоим быстренько проехаться сейчас до сиротского дома и забрать оттуда бедную девочку, а, Виктор? Или вам больше нравится синьор Гец?

— Виктора будет вполне достаточно, — буркнул тот. — Но почему вы думаете, что это так легко?

Ида улыбнулась ему, сажая котенка на пол.

— О, у меня там есть связи, — сказала она. — И вам вовсе не обязательно меня сопровождать, если не хотите. Хотя двое взрослых в таком деле всегда производят более внушительное впечатление.

Виктор мялся, разглядывая свои ботинки. Ковры у этой Иды не такие затоптанные, как у него, и вообще красивей, гораздо красивей.

— Да у меня с этими Милосердными сестрами в свое время накладка вышла, — пробормотал он. — Искал одного воришку, который монахиней наряжаться любил, ну, и по недоразумению настоящую монашку сцапал. С тех пор они со мной не очень-то любезны. Хоть я и отыскал им два года назад самую красивую, самую их знаменитую статую Богородицы, которую у них выкрали.

Моска и Риччио, подталкивая друг друга локтями, ухмылялись, но Ида слушала его без улыбки, только слегка склонив голову набок.

— А мы переоденемся, — предложила она. — Сейчас-то вы выглядите совершенно как сыщик, но это легко поправимо. У меня целый гардероб самой разной одежды, это реквизит для моих фотографий. И костюмов, конечно, полно, есть даже девятнадцатого века…

— Я бы предпочел двадцатый, — пробурчал Виктор.

Ида улыбнулась.

— У меня даже накладные усы и бороды есть! — сообщила она. — Целая коллекция!

— Правда? — Виктор покосился на Риччио. — Мои-то у меня недавно стащили, но, по счастью, сегодня я их снова нашел.

Риччио покраснел и сделал вид, что пристально смотрит в окно.

Виктор же последовал за Идой в небольшую комнатку на первом этаже, где ничего, кроме двух огромных шкафов, не было. «Но что у нее даже накладные бороды есть, — думал он, подбирая себе костюм, — это уж и вправду чудеса».

СИРОТСКИЙ ПРИЮТ

Оса сидела на кровати, которую ей выделили, смотрела на голые белые стены и, наверно, уже в сотый раз закрывала глаза, чтобы увидеть перед собой нечто совсем иное: синий занавес в золотистых звездах, матрас, окруженный стопками книг, которые по ночам поверяли ей свои истории. Она пыталась воскресить в памяти голоса — голос Моски, голос Риччио, всегда немножко возбужденный, голоса Сципио и Проспера, и голос Бо, более светлый и звонкий, чем даже ее, девичий. Оса чувствовала под рукой холодное, белое казенное покрывало, а в воображении прикасалась к маленькой, пухлой, такой теплой ручонке Бо…

И не то чтобы здесь, в сиротском доме, было холоднее, чем в заброшенном кинотеатре, вероятно, на самом-то деле здесь даже гораздо теплей, но почему-то Оса мерзла. Мерзла до косточек, до самого сердца. Хорошо ли хотя бы Бо у его тети? И что там с остальными?

Оса почувствовала, что от голода у нее сосет в желудке. С тех пор как карабинеры ее сюда привезли, у нее крошки во рту не было. Она не притронулась к завтраку, который принесли ей сестры, не прикоснулась и к обеду. Обедают здесь очень рано. Остальные дети еще были внизу, в столовой. Запах еды доносился даже сюда, в спальные палаты. Насколько же аппетитней пахло, когда Моска варил макароны, хоть он вечно их пересаливал, а соус у него почти всегда подгорал.