Король забавляется

Ночной ветер взвихрил легкие кремовые занавеси и задул свечи, освещавшие бальный зал, в мгновение ока погрузив его во тьму. Музыка смолкла, несколько секунд осколки продолжали еще осыпаться на пол, давая Аранте время осознать, что безмятежный эльфийский рай разбит булыжником, брошенным в окно со стороны площади. Кеннет метнулся мимо, собою оттесняя ее от окна, и пришлось с запозданием вспомнить, что только невесомая ажурная решетка ограды да жалкие прутики новосадок отделяют прекрасную воздушную мечту Веноны Сарианы от стены враждебных теней. У нее еще хватило капельки внимания подивиться нелепости порыва своего «секретаря и стража»: буде случится страшное, толпа накроет с головой их обоих в единый миг. Разложенные на площади костры местами выхватывали из массы, слившейся с летней ночью, лохмотья и лица, исполненные угрюмой злобы. Она слишком хорошо знала этот сорт решимости, и сейчас при виде нее все ее внутренности вновь связались в тяжелый ледяной узел. Когда преступление совершает толпа, виноватых нет.

Сколь хрупки стеклянные стены.

Когда глаза ее привыкли к тому скудному освещению, что давали отсветы уличных костров, слух ее начал различать отдельные течения в общем потоке встревоженных шепотков.

— Опять! — донеслось из группки пансионерок, сбившейся у противоположной стены, у зеркал. Судя по их бессознательным позам, едва ли у кого-либо из них возникало желание получше рассмотреть надвигающуюся угрозу.

— Снова они здесь.

— Нет, я больше не могу!

Оставалось только дивиться, сколько времени зачарованная Аранта была глуха и слепа к их положению.

Музыканты и прислуга незаметно покинули зал, переместившись в недра дворца, без сомнения, более безопасные. Девушки же не получили королевского разрешения и жалобно жались к Веноне Сариане, словно рассчитывая, что она в состоянии распространить на них неприкосновенность королевской особы. Защитить их от тех, чье воображение распалено уличными проповедями отца Саватера.

Шелест многочисленных юбок предупредил Аранту о приближении королевы. Бледное лицо ее выплыло из ночи, как восходящая луна, в стеклах очков, равно как в зеркальных стенах, отражались сполохи ночных костров, и по тому, как оно было поднято, Аранта догадалась, что невидимый для нее взгляд королевы устремлен через площадь, поверх голов осады, на глухие, неприступные стены королевского замка. По всей видимости, одна и та же мысль одновременно пришла им в головы, и Аранта выпалила ее вслух:

— Почему он не пришлет охрану?

В самом деле, насколько согревало бы сердце сознание того, что цепь вооруженных людей отделяет горстку беззащитных женщин от озлобленной толпы, припавшей к земле перед прыжком подобно голодному хищнику.

— Вы что же, — холодный и едкий голос королевы пронзал ночь, как шпага из лунного света, — все еще верите в возвышенные мотивы Рэндалла Баккара?

— Но… здесь же его дети!

«И вы, — взглядом добавила королева. — Женщина, которую он взял под Королевское Слово. Как говорят — от большой любви. Можете вы определенно утверждать, что не его собственная воля направляет все это? Можете вы воспрепятствовать ему играть по его собственным правилам?»

Повернувшись к испуганной стайке возле стены, она громко произнесла:

— Не бойтесь. Король не может не знать о беспорядках, чинимых под его собственными стенами. С минуты на минуту здесь появится стража. Сброд разгонят, и все станет как было.

Неужели же только она, Аранта, одна способна услышать ложь в голосе королевы? Венона Сариана не произнесла вслух то, что подразумевалось само собой. Рэндалл Баккара прекратит существующее положение лишь тогда, когда соберет с него все желаемые плоды.

Холодное дыхание врывалось в бальный зал, и на некоторое время все, кто был там, замерли в безмолвии, ожидая, чем разрешится это напряженное молчание через площадь. Казалось, пауза продлилась несколько часов.

Да что там, целая жизнь прошла, прежде чем толпа на площади неохотно расступилась перед вооруженным алебардами караулом. Пташки в разбитой клетке приветствовали его радостными, хотя и немного истерическими возгласами. Кот до них не добрался. Не в этот раз. Аранте стало совершенно очевидно, что Рэндалл исчерпал эффектную паузу до самого донца и сполна насладился ужасом и напряжением «курятника». Тем не менее она почувствовала, как расслабились напряженные мышцы Кеннета столь же явно, как если бы держала руку на его плече.

Очевидно, для офицера, в самый раз по должности усатого, бровастого и мордастого, внове было оказаться здесь, и его независимый и угрюмый вид скрывал ту же растерянность, наряду с суеверным испугом, какая по недавним временам была так памятна Аранте. Глаза его обежали зал, игрушечно нарядный даже в царившем беспорядке, и остановись, когда он вычислил среди всех наиболее вычурно одетую даму. Люди его, как будто стесняясь производимого ими грохота, втянулись в зал со всеми своими алебардами, ботфортами и усами и, отразившись в зеркалах, странным образом умножились в числе.

— Капитан дворцовой стражи Дакаско, мадам, — представился офицер.

Венона Сариана смерила его взглядом.