Королей убивают неудачники

После коротких переговоров Дена Иту Ай и Коршун согласились, что нападать друг на друга прямо сейчас — глупо. Братья Кедра бессильны на открытой местности, рыцари не смогут биться в лесу. Да и взять штурмом мост вряд ли удастся: одного Айши вполне хватит, чтобы держать оборону. Это уж не говоря о том, что бандиты могут в любой миг прирезать девушку, и тогда экспедиция потеряет смысл.

Рыцари и бандиты поклялись, что до окончания Правежа сражаться не будут. Каждый выходил в центр креста, образованного четырьмя кострами, и произносил одну и ту же фразу. Язык тшиинов тем и силен, что любое намерение легко воплощает в жизнь.

Бойцы не доверяли друг другу. Легко представить, с какими мучениями происходил обряд. Дон торговался, словно зеленщица на базаре: каждый новый рыцарь давал клятву лишь после того, как до него проходило десятка два бандитов.

Наконец ритуал закончился. К удивлению Дениса, его спутники совершенно успокоились. Причудливыми грибами выросли шатры; рыцари распределились по четверо в каждый, и лишь Завацкому предстояло роскошествовать в одиночку. Видимо, чтобы соседи не тревожили храпом сон Правежника.

Мокош заглянул, полюбовался на обстановку (тигриные шкуры, серебряный столовый прибор, лампада в виде трех танцующих флейтисток) и хмыкнул:

— Сибаритствуешь? Ну-ну. Буржуй.

И ушел. А Денис так и не нашелся что ответить. Княжеское убранство жилья и в самом деле привело его в восторг. Так восторгает порой явная безвкусица — броская, ослепительная в своем самомнении.

Обшарив ящики походного сундучка, Завацкий обнаружил там несколько бутылок розового вина, неплохую коллекцию благовоний, чаев, курительных трубок и чашек. Чайник под бахромчатым розовым полотенцем выпускал через носик тоненькую струйку пара.

Шнуры, удерживающие полог у входа (розовые), сияли узорчатой золотой нитью. Подушки полыхали свежим атласом — розовым! Носовые платки — сами знаете какого цвета — аккуратной стопкой лежали у изголовья.

Что ж... Одеяла цвета лососины. Горка для посуды — в полумраке можно ошибиться, но Завацкий чувствовал этот оттенок кожей. Мурашки побежали по спине.

Тигриные шкуры — бело-розовые. Подставка под чайник — нет, не говорите ничего! Дайте, сам угадаю.

Последней каплей послужила бархатная рукавица в виде зайчика. Той же окраски, естественно. Предназначалась она для того, чтобы придерживать курительницу, в которой дымились лепестки неведомого растения. Если верить Булгакову, от аромата этих цветов у Понтия Пилата когда-то болела голова.

Что ж... Главное — не удивляться. Завацкий присел на шкуры, попрыгал. Мягко, пушисто... Надо бы меч куда-то пристроить: оставить его на полу — значит понапрасну искушать судьбу. Поразмыслив немного, он спрятал оружие за походным сундучком.

Итак, Правежника поселили в розовом шатре с бомбошками... Великолепно. Чудесно. Вполне в духе тшиинской цивилизации. Если бы не завтрашний бой с Айши — как легко и приятно было бы жить!..

Денис разулся и вытянул ноги. Икры гудели от усталости, связки в паху ныли — поотвык он от верховой езды. Уж года два в седло не садился...

А все же хорошо здесь. Лежать, ничего не делая, чувствуя, как отходят измученные после долгого пути мышцы... Правда, совсем лениться нельзя: надо обезопасить себя от нежданных посетителей.

Завацкий подтянул поближе рюкзак и достал из кармана тигровый глаз. После того злосчастного утра, когда погиб Баван, амулет словно обрел новые силы. Начал «чуять» чужаков, мало того — читал намерения гостя и даже мог отпугнуть при случае. Раньше такого за ним не водилось. Земные обереги почти не действовали на местных.

Теплая волна толкнулась в ладонь. Защитник ожил. Отныне шатер находился под его защитой, и можно было спать спокойно.

Прежде чем спрятать рюкзак, Завацкий совершил поступок, который вряд ли бы сделал честь Правежнику. Мародерство ли, кража — называйте как хотите, однако статуэтка и шкатулка с чаем поменяли хозяина.

Чай детектив обожал с детства, а статуэтка ему просто понравилась. В палец длиной, неведомого камня — она изображала обнаженную танцующую женщину с львиной головой. Мастерство скульптора тому виной или неведомая магия, однако отблески света, переливаясь на геле танцовщицы, создавали иллюзию играющих мышц. Денис повернул статуэтку вправо, влево — по бедрам львиноголовой прошла волна, груди качнулись, руки заплескали по воздуху.

— Назначаю тебя трофеем, — объявил он, пряча скульптуру. — И вообще, пора воспитывать в себе Кортеса. А то...

Что «то», он не договорил: ожил амулет. Кто-то приближался к шатру Дениса... причем не просто так — с намерением войти. Завацкий отложил рюкзак и принял мрачный вид — на случай, если гость не догадается спросить разрешения войти. Потом не удержался и хихикнул.

— Эй! Господин Дена Зарай! — донеслось снаружи. Голос показался детективу знакомым. Хриплый, простуженный — тот, что бубнил за спиной, когда тайлилец угрожал перерезать горло Вере. Кажется, он принадлежит Галаду. — К вам Правежник Айши пожаловал, и это правда. Просит впустить, говорю вам.

— Айши? Почему Айши?.. — растерялся детектив.