Королева

Усмешка застыла на губах Стивена.

— Ах, вам еще столько надобно узнать, — сказал он и окинул меня взглядом с головы до ног. — Должно быть, вы утомлены, но все же секретарь Кромвель повидается с вами сейчас же, пока он не уехал по делам своего господина в Йоркский дворец, а уж потом и в Гемптон-корт.

— Своего господина — то есть кардинала?

— Своего подлинного господина, короля Генриха. Мы слышали, что вы весьма преуспели в изучении латыни, немного знаете греческий и французский, — продолжал мастер Стивен, переводя разговор на другую тему. — Мы все прошли немалый путь, разве не так? А надо пройти еще больше, как говорит мой хозяин Кромвель.

Человека с моим сундучком мастер Стивен оставил ждать у дверей на первом этаже просторного старого дворца, рядом с которым стоял громадный собор, носивший такое же название. Меня мастер Стивен провел в большую комнату, залитую светом не только свечей, но и укрепленных на стенах факелов, да и лучами предзакатного солнца, которые еще проникали сквозь распахнутые двустворчатые окна. Я сознавала, что и леди Барлоу, и леди Кэтрин непременно посетовали бы, что я оказалась наедине с мужчиной, однако вскоре я разглядела, что в комнате работает множество секретарей или писцов, склонившихся над столами. И все же, стоило Кромвелю поднять голову, хлопнуть в ладоши и взмахнуть рукой, как все исчезли; остались только он и мы со Стивеном.

Кромвель обогнул большой стол, на котором лежали стопки аккуратно сложенных бумаг. Он опустил руки мне на плечи, немного отодвинулся и внимательно оглядел меня.

— Вот теперь драгоценный камень огранен, — объявил он и, слегка дотрагиваясь губами, поцеловал меня в обе щеки.

(Как я уже знала, то был французский обычай. Леди Кэтрин говорила мне — по сути, предостерегала меня, — что у английских придворных в обычае поцелуй прямо в губы.)

Я по дороге затвердила обращение к Кромвелю. Я намеревалась попросить его позаботиться о Барлоу — чтобы они смогли жить в приличном доме после того, как будут вынуждены покинуть Дартингтон-холл, но это (как и многое другое) просто вылетело у меня из головы. Даже в отсутствие короля и придворных в этом человеке безошибочно угадывались властность и деловитость.

— Садитесь. Я велю принести мальвазии, большой пирог с олениной и немного сахарных лепешек со смородиной — очень люблю это лакомство. — Кромвель взглянул на стоявшего у меня за спиной Стивена, и тот, уловив намек, тотчас пошел за едой, а мы остались одни. — Садитесь, садитесь, — повторил Кромвель и сам опустился на стул рядом со мной. — Я объясню вам, как обстоят дела тут, да и повсюду, куда теперь отправляется его величество король. А потом вам надо отдохнуть, прежде чем вы присоединитесь к свите леди Анны. Я велю устроить вас на баржу, которая доставляет припасы в Гемптон-корт — это довольно далеко от Лондона, — а через несколько дней навещу вас там. Ну, перейдем к делу…

О деле речь и пошла. Мне надлежало стать внимательным и умным наблюдателем, оценивающим, по выражению Кромвеля, все особенности местности. Иными словами, ладят ли между собой леди Анна и король. Впрочем, его интересовали любые сведения, которые я смогу подслушать или подсмотреть и которые не распространились среди придворных. В особенности я должна была знать обо всем, что говорит леди Анна отцу и брату Джорджу, которые почти все время проводят при дворе и осыпаны королевскими милостями.

— Так все же вы служите кардиналу или королю?

— Насколько я помню, однажды вы уже спрашивали меня об этом, мистрис Чамперноун, — сказал Кромвель, слегка улыбнувшись. — Разумеется, им обоим. Обоим, пока ветер не подует в другую сторону.

— Я буду очень стараться, — пообещала я. — И еще я буду стараться не думать о том, что занимаюсь соглядатайством ради насущного хлеба с маслом.

— Вы не должны ни думать, ни говорить таких вещей, — сказал Кромвель, постукивая по подлокотнику испачканными в чернилах пальцами. — Вы просто информируете меня и таким образом помогаете следить за тем, чтобы огромное колесо, которое представляет собой двор, вертелось так, как ему подобает. А теперь поговорим о самом важном.

Я удивленно нахмурилась. Разве он еще недостаточно сказал?

— Видите ли, — продолжал Кромвель, повернувшись на стуле так, чтобы сидеть ко мне лицом. Потом он оглянулся, чтобы убедиться (как я догадалась), что ни Стивен, ни писцы не вернулись. — Леди Анна не очень ладит с кардиналом, моим господином. И она, и его величество весьма недовольны тем, что его высокопреосвященство до сих пор так и не добился для короля развода. Ну, разумеется, они нетерпеливы, как и полагается пылким влюбленным.

— Мне говорили, что леди Анна придерживается нового религиозного учения, тогда как кардинал его, безусловно, не одобряет.