Королева

Суматошная, насыщенная событиями поездка оказалась безмятежным отдыхом по сравнению с тем, что ждало Елизавету II в Лондоне. Таблоиды в преддверии десятой годовщины брака Чарльза и Дианы строили теории одну скандальнее другой. Желтая пресса знала и о возвращении Чарльза к Камилле, и о романе Дианы с Джеймсом Хьюиттом. Дальше всех зашел Эндрю Мортон из “The Sun”, расписывая, какое это “унижение для Дианы, что муж предпочитает столько времени проводить с Камиллой, а не с ней” (21). За несколько недель до десятилетия свадьбы 29 июля принцесса начала тайно готовить с Мортоном “книгу откровений”, дав ряд интервью их общему другу доктору Джеймсу Колтхерсту, который выступил посредником, помогая автору и главной героине “остаться в белом”.

Эндрю и Ферги куролесили (22) по-своему, шикуя в новом пятикомнатном доме под названием Саннингхилл-Парк, на который королева потратила около трех с половиной миллионов фунтов. В 1990 году у них родилась вторая дочь, принцесса Евгения. Однако радости материнства меркли перед радостями лондонских ночных клубов, а также дорогим отдыхом в Марокко, Швейцарских Альпах и на юге Франции в отсутствие Эндрю. Особенный интерес таблоидов вызывали отлучки Ферги с тридцатипятилетним техасским миллионером Стивом Уайаттом.

Распущенность младшего поколения королевской семьи побудила редактора “The Sunday Times” Эндрю Нила написать резонансную критическую передовицу (23), эхо которой прокатилось по всем СМИ. К давнему мнению о разбазаривании государственных средств на августейших дармоедов добавилось новое: не пора ли королеве платить налоги со своих баснословных личных доходов?

На самом деле в Букингемском дворце тоже медленно, но верно двигались к тому, чтобы монарх вносил свою лепту. Главным инициатором выступал сорокадевятилетний Роберт Феллоуз, сменивший в 1990 году Уильяма Хеселтайна в должности личного секретаря. “Старый итонец” и бывший офицер Шотландской гвардии, Феллоуз обладал самыми необычными связями среди секретарей королевы. С одной стороны, он был двоюродным братом Ферги и состоял в свойстве с Дианой, а с другой стороны, его отец, майор сэр Уильям “Билли” Феллоуз, двадцать восемь лет прослужил у королевы управляющим Сандрингемом. “Мне еще не доводилось нанимать в секретари человека, которого я когда-то младенцем качала на руках” (24), – прокомментировала это назначение Елизавета II.

Феллоуз доказал свою компетентность и надежность, служа у королевы с 1977 года. Он был кристально честен, склонен к аскетизму (ездил на работу на велосипеде (25) и носил отцовский потрепанный портфель) и безгранично предан ее величеству. Тем неожиданней было видеть у этого сдержанного очкастого интеллигента настолько прогрессивные и радикальные взгляды, что приятели по мужскому клубу на Сент-Джеймс-стрит называли его “отъявленным либералом” (26). Вопрос о налогах Феллоуз со своим заместителем Робином Джанврином обсуждали еще до того, как эту тему начали муссировать в прессе.

Сперва королева высказалась против. Ей претило “выставлять всю кухню монархии напоказ” (27), как прокомментировал один из придворных. Останавливало ее и категорическое убеждение отца, что принцип налоговой неприкосновенности – это один из краеугольных камней монархии. Однако и королева Виктория, и король Эдуард VII платили налоги со своих доходов – лишь при Георге V налогообложение стали постепенно уменьшать, пока не свели на нет.

Исследовав вопрос, старшие советники Елизаветы II пришли к выводу, что уплата налогов не ляжет на монархию непосильным бременем. Докладывая результаты королеве по возвращении в начале 1992 года из Сандрингема в Лондон, Феллоуз готовился к жесткому отпору, однако ее величество согласилась собрать рабочую группу (28) из правительственных и придворных чиновников, которые подготовили бы к рассмотрению подробный план. “Ее не беспокоила сумма налогов как таковая” (29), – вспоминает придворный. Самым убедительным аргументом стало символическое значение этой меры, “способствующей повышению популярности монархии”.