Королева

Тем не менее, когда королева после канадской части путешествия поднялась на борт яхты, стремление прятать чувства и привычка следовать протоколу возобладали. “Нет, дорогой, сперва они” (74), – сказала она своему пятилетнему сыну, приветствуя сначала почетных гостей, и лишь затем пожимая протянутую детскую руку. Однако наедине можно было не скрывать (75), как они соскучились, и принц Чарльз повел Елизавету II на экскурсию по яхте, на которой прожил больше недели. Королева рассказывала матери, как она счастлива снова оказаться со своими “очаровательными” (76) детьми. Сперва оба “пожимали нам руку как чужим, – писала она. – Наверное, с трудом верили, что мы действительно тут, а еще потому, что слишком много новых знакомств на них обрушилось в последнее время! Однако лед растаял очень быстро, и нас принялись таскать по всей яхте и озадачивать бесконечными вопросами”. И все же обида от этой скомканной встречи не утихла и сорок лет спустя, судя по биографии принца Чарльза, написанной Энтони Холденом, который назвал главу о детстве принца “Нет, дорогой, сперва они” (77).

Королева с семьей прибыла на остров Уайт, где на борт “Британии” поднялся Черчилль, чтобы вместе с ними пройти вверх по Темзе до Лондона. “Видно было, какая это грязная промышленная река” (78), – вспоминает королева. Черчилль, однако, “называл ее серебряной нитью, проходящей через всю британскую историю”. Премьер-министр, по словам ее величества, “видел все в самом романтичном сияющем свете, тогда как мы, похоже, смотрим на окружающий мир чересчур приземленно”. Это часто пародируемое монаршее “мы”, при всей его чопорности, часто выручает ее величество, позволяя избегать более личного “я”.