Королева

И так уж мои августейшие женихи досадовали, что уступают простому английскому графу.

Французская гордость не выдержала первой.

— Наша королева-регентша не желает больше тянуть с женитьбой своего сына-короля, — холодно уведомил французский посол граф де Фуа.

Перед всем двором я разыграла припадок девической ярости, а затем удалилась в часовню возблагодарить Бога. В совете я рассмеялась: «Неужто бы я и впрямь пошла к венцу с мальчишкой, который годится мне в сыновья?»

Однако теперь пришлось с удвоенной силой улещивать эрцгерцога Габсбурга: потеряв Францию, мы не решались рассориться и со Священной Римской империей! И хотя мысли и сердце мои были полны Робином, я продолжала, сколь возможно, растягивать эту игру, чтоб не оставить Англию без друзей.

— Смотрите, как я восхищаюсь дарами вашего господина! — говорила я послам Габсбурга, целуя агатовые застежки розовато-кремовых лайковых перчаток — они были почти одного цвета с моей рукой, на которой сверкал подаренный Габсбургом алмаз. — Я жду не дождусь, когда его светлость эрцгерцог посетит меня собственной особой.

— Он приедет только затем, чтобы повести Ваше Величество к венцу, — последовал ответ.

— Он что, боится поухаживать за мной лично? Неужто мне довериться портретистам в выборе повелителя своей жизни, человека, с которым я разделю ложе, отца моих детей? — драматично вопрошала я. — Разве у его дяди, короля Филиппа, который согласился на брак с моей сестрой по ее портрету, не было повода клясть живописцев, когда он увидел ее наяву? Нет, свой ответ я дам только живому человеку, вашему господину во плоти!

Я знала, что он побоится предстать передо мной из страха быть отвергнутым. Но я по-прежнему настаивала, что отвечу не раньше, чем увижу его своими глазами. Эта игра могла растянуться надолго, подарить нам месяцы и годы мирных отношений…

А пока я разбиралась с женихами, другие разбирались с Марииным делом.

— Как идет разбирательство в отношении королевы Шотландской? — спросила я Сесила.

Он осторожно кивнул, провел длинными пальцами по губам.

— Хорошо идут, — сказал он. — Мы получили свидетельства.

Свидетельства?

Какое прекрасное слово — свидетельства!..

Никогда я так не радовалась, что выбрала своими глазами и ушами, своей правой рукой судейского.

— После ареста королевы были обнаружены письма, которые передавали ей в чеканной серебряной шкатулке, теперь регент Морей перешлет их нам. Из них следует, что королева с самого начала знала о готовящемся убийстве своего мужа Дарнли и что она была в сговоре, а также в любовной связи с графом Босуэллом.

Мое сердце ликовало.

Улика! Бог на нашей стороне.

— Надо послать в Шотландию, сообщить лэрдам, что мы выдвинем против нее обвинение! — объявила я. — Кого отправить? — Я задумалась. Вдруг меня осенило. — Пошлем герцога Норфолка, он недавно потерял жену и сына, ему надо отвлечься от грустных мыслей.

Ему не везло с женами, а им, бедняжкам, еще больше не везло с ним. Он приносил им смерть, они все умирали родами, все до одной.

Я желала ему добра. Хотела изменить его жизнь к лучшему. Господи, как же Ты караешь нас за самонадеянность, даже в наших благих порывах!

Сесил сощурился.

— Королева отрицает, что письма — ее, называет их подложными.

Я рассмеялась вслух:

— Еще бы ей не отрицать! О, я чую победу!

Мы выигрывали время. Мария отказалась отвечать на какие-либо обвинения — это позволило мне отсрочить слушания, за которыми последовал бы приговор королеве — то, чего я всеми силами старалась не допустить.

— Если подданные, пусть даже самые высокопоставленные, как мои графы и герцоги, начнут призывать монархов к ответу, — рассуждала я, — то королевская власть рухнет и начнется безвластие!

— Однако теперь, когда преступления королевы обличены, — отвечал Сесил, — у нас есть все основания держать ее под стражей. Нам следовало бы даже перевезти ее на юг, в Стаффордшир, в Самую надежную вашу крепость Тетбери.

Ведь все, кроме самой Марии, видели, что я никогда не дам ей свободы. Ни Англии, ни Шотландии она была на воле не нужна. Выпусти я ее, она бы сразу попыталась вернуть себе трон — собрала бы войско, попросила солдат у католических Испании и Франции, вернула бы своего любовника Босуэлла из Дании, куда он бежал, спасая свою шкуру. А поскольку шотландские лэрды поклялись драться и с ним, и с ней до последнего издыхания, это означало бы гражданскую войну на наших берегах, в самом сердце нашего острова. Малолетний король Яков показал себя разумным и смышленым, с ним в Шотландию пришел мир. Зачем им снова эта королева — символ раздора?

А затем появился гонец в черном, глаза потуплены в землю. Он сообщил: Екатерина умерла, моя кузина Екатерина Грей, или Гертфорд, как она упорно величала себя до самой смерти, — умерла от застоя в легких, как и мой бедный брат. Я не жалела Екатерину — она сама постелила себе постель, доверилась любви и похоти, когда надо было думать головой. Однако с ее смертью осталась лишь одна очевидная наследница из рода Тюдоров, которую многие уже и сейчас считали законной королевой Англии…

Мария.