Королева

– Да Изабель, ты права, историю Парижа я знаю. К сожалению нам, бедным женщинам, для того чтобы завоевать мужчину, порой приходится прикидываться круглой дуррой, умных не любят. – сказала грустно Алеанора – К стати, как поживает твой воздыхатель Жан де Лур?

– Ой! Ваше Величество, три дня назад он сделал мне предложение.

– Ну а ты?

– А я сказала, что подумаю. Он устроился в отряд конных арбалетчиков и сейчас едет с нами, а ещё вчера вечером он прислал мне свиток пергамента, а в нём сирена* сочинённая им самим.

– Как это мило, но сирену надо не читать, а слушать.

– Я тоже так думаю, если Вы не против, давайте сегодня или завтра я приглашу его к нам и мы вместе послушаем его сочинения, он ещё сочинил для меня альбу*.

– Ну чтож Изабелла, я с удовольствием послушаю.

*Сирена – меланхолическая вечерняя песня с обращением к возлюбленной.

Альба – утренняя песня о расставании влюблённых

Солнечным августовским утром Алеанора и Людовик въехали в Париж. Ярко светило солнце. Город представлял из себя большое скопление домов по обеим берегам Сены теснившихся за городской стеной. Большинство домов были деревянные, но попадались и каменные. Герцогиня ехала по дороге выложенной грубо обтёсанными брёвнами. Справа и слева вдоль дороги тянулись сточные канавы, от которых распространялась вонь, все нечистоты жители выливали в них. В воздухе носились тысячи навозных мух. В дни, когда на город лили дожди, содержимое придорожных канав потоками вымывалось в Сену и тогда дышать становилось на много легче. Алеанора проехала по улицам и по мосту въехала на остров Сите, перед ней предстал Королевский замок, огромное здание сложенное из массивных, грубо обтёсанных валунов. Вернее, это был не замок, а крепость предназначенная для обороны на случай внезапного нападения. По углам замка высились три башни, в одной из них жил звездочёт и астролог, в другой раньше располагалась пыточная, там пытали еретиков.

Алеанора вошла внутрь и увидела закопчённые стены. Горели факела, от них шёл чад и запах гари, от дыма резало в глазах. Свечи были уже давно известны в Париже, но скупердяи франки экономили на них и жгли факела. Массивные стены в несколько метров толщиной были способны выдержать длительную осаду. По погружённым в полумрак коридорам гуляли сквозняки: из открытых окон сильно дуло, вернее это были ни окна, а бойницы для стрелков – красота, изящество и удобство жизни здесь были принесены в жертву обороне. Бегали большие собаки и грызлись из-за костей, иногда под ногами проскакивали крысы. Из углов доносился стойкий запах мочи, толи собачей, толи человечьей. «И здесь я буду жить?!» – с ужасом подумала Алеанора. Аквитанцы перенявшие культуру от римлян были гораздо чистоплотнее и культурнее франков, города и замки которых были на много примитивнее.

Людовик повёл Алеанору по коридорам и привёл в комнату где находилась опочивальня. Чёрные от копоти стены были прикрыты коврами и гобеленами, у стены чадили две жаровни дым от которых уходил в отверстия под потолком, у дальней стены был огромный камин, такой большой что в нём можно было бы зажарить на вертеле быка (иногда в камнах действительно жарили быков), два окна были закрыты решётчатыми рамами затянутыми бычьим пузырём. Алеанора с ужасом смотрела на окружающую обстановку.

– Если Вам не нравится дым от жаровни – сказал Людовик – то мы с Вами можем переселиться в другую комнату, где есть печка, она совершенно не дымит и в комнате зимой всегда тепло.

– Печь?! Что это такое?

– Идёмте, я Вам покажу! – воскликнул Людовик и взяв Алеанору за руку повёл её по коридору – Печь, это что-то вроде камина, но он закрыт со всех сторон и совершенно не чадит, но в комнате всегда тепло.

Они вошли в просторную комнату, в которой Алеанора увидела печь, сложенную из камня.

– Мой прадед, Король Генрих I в 1149 году женился на Русской княжне Анне Ярославне. Анна привезла с собой слуг, которые и сложили печку. В этой комнате зимой всегда тепло. Мы франки таких печек делать не умеем. Ещё она привезла с собой множество книг, целую библиотеку. Они есть и в этой комнате, вот здесь!

Людовик подошёл к сундуку и открыл его, внутри лежали книги. Алеанора подошла, взяла одну и открыла. Она увидела совершенно незнакомые знаки и символы.

– Буквы совершенно не похожи на латинские, даже отдалённо.

– Это Русская письменность*. Русская княжна Анна ехала сюда из далёкой Русской земли целый год, в дороге она выучила язык франков. Когда она приехала и сочеталась браком с моим прадедом Генрихом ей было восемнадцать лет, Генриху сорок три. Генрих был сильным королём**.