Королева Алиенора, неверная жена

— Вот настоящий комплимент. Мой брат Жоффруа был товарищем моих детских игр, и тогда мы были с ним близки, но жизнь развела нас в разные стороны. Ты лучше, чем кто бы то ни было, знаешь, чего мне стоил граф Анжуйский. Я должен был выплатить ему баснословную сумму. Прибавь к этому, что в момент, когда Алиенора пыталась встретиться со мной, он чуть-чуть не увел ее у меня из-под носа, чтобы жениться на ней насильно. Разве это достойно брата? Как он узнал о намерениях Алиеноры?

— Вам надо будет убедить Конана IV, признанного графом Ричмонда, уступить нам Нант.

— А затем намереваюсь усмирить Бретань, я хочу все герцогство. Конан будет сохранять спокойствие, имея две тысячи стерлингов и две тысячи анжуйских ливров дохода, которые он получил за графство Ричмонд, иначе я не дам дорого за его шкуру! Без меня Конан уже гнил бы в застенке замка Рауля де Фужера или Эдона де Пороэ, чьи хозяева оспаривают у него герцогскую корону.

— Вы же собираетесь произвести на Конана впечатление развертыванием ваших войск в Авранше, и он станет кротким, как ягненок. Вы добьетесь его покорности, Генрих.

— Самый неуступчивый из них — Эдон де Пороэ. Этот засылал к нам в Аквитанию шпионов еще до Рождества. Надо было его убить!

— Отделите сначала тех, кто не соглашается, от тех, кто с трудом примет, что король Франции, став обязанным вам, больше не отвечает их требованиям.

— Этот французский королек только и мечтает о паломничествах. Привезите его в Мон-Сен-Мишель в присутствии Робера дю Нёйбурга, чтобы он убедился, что малышка в хороших руках. Мы вместе поедем молиться в аббатство. Самое главное, не забудь передать достойные пожертвования во все аббатства Нормандии — он очень набожный. Подумаем прямо сейчас, Томас, о том, чтобы подготовить роскошный визит для короля и королевы Констанции, потому что эта кастилийка захочет сопровождать свою дочь как можно дальше. Надо также считаться со стремлениями женщин к власти. Милостью небесной, я добился своего от Алиеноры с помощью чисто мужских доводов. Благодарю небо за то, что она осталась вне всего этого. Она вполне способна провалить столь важный замысел своими требованиями к Капетингу, которого презирает. А заставляет действовать этого коронованного осла только страх нашествия со стороны Барбароссы с востока или с моей стороны — с запада. Он нам даровал мир.

— Знаете ли вы, что короля Людовика во всем королевстве называют Rex Pacificus? А не называют ли вас в Англии также Генрих Rex pacificator?

Осенний ветер на заре этого ноябрьского дня 1158 года мел ступени аббатства Мон-сен-Мишель, поднимая за собой песок. Король Людовик VII был неподвижен, словно статуя, и удрученно смотрел на враждебное море. Он не спал всю ночь. Его жизнь была сплошной чередой неудач и капитуляций. Людовик злился на себя за то, что не был достаточно боеспособным в поединке с этим Плантагенетом и теперь должен заплатить слишком большую цену за мир, который, как утверждал Генрих, он принес королю. Он горько упрекал себя, что согласовал с ним границы Бретани и Нормандии, в то время как Рауль де Фужер и его союзники Пороэ лишь только ждали от него сигнала, чтобы спасти свои герцогства.

— Вы передаете нашу дочь этому дьяволу во плоти, Плантагенету, — упрекает его Констанция, — и в то же время жалеете, что у вас нет сына. Лишь один Бог знает, что бы он задумал сделать с этим ребенком, если бы тот родился, — добавила она. — Будем надеяться, что Бог в своей доброте избавит нас от худшего. За королем Генрихом следует страх и ужас. Знаете, что говорят о брабантцах, его наемниках? Что они снимают кожу с живых людей!

— Вы полагаете, Констанция, что я этого не знаю? — мрачно отвечает Людовик. — Война — это бич. Я больше не хочу навязывать ее несчастным невинным людям. Если Конан, который вернул себе город Нант после смерти Жоффруа, вновь отдает его Генриху вместе со своим графством Me, то делает это только для того, чтобы избавить простых людей и своих солдат от опасности попасть в руки жестоких наемников. Для видимости король Англии осуждает все бесчинства брабантцев, но стоит отвернуться, как он потакает им. Плантагенет наказывает нескольких мучителей, чтобы завоевать доверие и соблюсти приличия, но никого этим обмануть нельзя.

— Меня тоже нельзя обмануть лицемерными церемониями, которыми Генрих окружает нас с самого Парижа. В Эвре граф Симон де Монфор, ваш вассал, очень напугал меня. Ему кажется, что он улыбается, а получается жуткая гримаса. Все эти люди очень жестоки, а вы не такой, как они, Людовик. Отдайте им Вексен, и заберем нашу дочь.

Маленькая кастилийка, покорная с виду, внезапно распрямляется во весь рост, готовая услышать самое худшее. Людовик настолько потрясен, что не мешает ей считать, будто он одобряет то, что она сказала, прекрасно зная, что Плантагенет в конце концов отнимет у них ребенка.