Королева Алиенора, неверная жена

Ритуал проводил архиепископ Йорка собственной персоной, вопреки совету Папы, чтобы отстранить Томаса Беккета, Людовика VII и тебя, мою племянницу. Мало того что он сбежал как вор, так еще дал приказ Ричарду дю Омету задержать у причалов корабли, которые осуществляют переезд через Ла-Манш, чтобы помешать перевозу запрещающих писем Папы. Не слишком-то смел этот Плантагенет.

— Дядюшка, — отвечает Алиенора, — все, в чем вы, по-видимому, меня упрекаете, это то, что я раньше не сопротивлялась решениям короля, моего супруга. Дайте мне время вернуться в мое герцогство, прежде чем действовать. Я имею некоторое представление о дуэли, которая развертывается в Нормандии и других землях между Генрихом Английским и Людовиком Французским, но не могу в это вмешаться… В ответ на неодобрение, вызванное его действиями против Томаса Беккета и Папы, мой супруг обещал провести повторную коронацию нашего сына Генриха в Кентербери вместе с его супругой Маргаритой. Эту службу должен был проводить Томас Беккет. Вам изестно, что 14 июня наш сын Генрих уже принял рыцарское звание в Вестминстере и принес присягу перед могилой Эдуарда Исповедника. Представьте себе, на банкете мой супруг захотел прислуживать нашему сыну, чтобы удивить и развлечь присутствующих. Он его поддразнил: «Не принято, чтобы король прислуживал за столом», и эта шутка обернулась против него, потому что у нашего сына хватило находчивости ответить: «Это как раз естественно, когда сын графа прислуживает сыну короля!» Что вы об этом скажете, дядюшка?

Прелаты, сочтя речи Рауля неуместными на свадьбе принцев, прервали их. Не для того архиепископ Серебруссус ехал из Толедо в Бордо и из Бордо в Тарасону, чтобы слушать россказни о Генрихе Плантагенете. Епископы переглянулись с пониманием. Рака с мощами святой Кристины была приподнята и передана во главу шествия. Раздалось пение, эхо уносило его в долины, окружающие монастырь. Именно этот момент выбрала Эрменгарда, чтобы показаться во главе небольшого войска нарбоннцев, закованных в латы, несмотря на жару. Но ни одного трубадура не было видно. Ни Бернарта, ни Пейре, никого. Алиенора облегченно вздыхает, но в душе у нее пусто. Ее Бернарта здесь нет. Она не осмеливается подойти к Эрменгарде и приветствует ее жестом издалека.

Солнце нещадно мучило гостей, прибывших без соломенных шляп. Регент Кастилии, граф Нуньо Перес да Лара, назначенный следить за образованием Альфонса VIII, сироты, потерявшего отца, беспокоится за маленькую Алиенору — ведь впереди еще длинный переезд.

У графа Нуньо Переса да Лара есть два брата, Манрике и Альваро, которые должны поставить свои подписи за юного короля рядом с графской. Все трое обеспечивают регентство Альфонсу VIII. Эрменгарда подходит к графу Нуньо Пересу и напоминает, что в предыдущем веке союз Нарбоннской семьи и семьи да Лара был заключен при дворе Альфонса IV Благородного[161]. Известно ли ему уже, что Эрменгарда вышла из этой старой коалиции между Нарбонной, Кастилией, Арагоном и Аквитанией против Тулузы?

Алиенора слушает и вспоминает осаду Тулузы — стратегическая ошибка Генриха Плантагенета, единственная за его правление. Упрямство Людовика, запертого в этом городе, чтобы поддержать своего зятя Раймонда V. Отход огромной армии, собранной Генрихом, к которой присоединилась армия графа Барселоны. Бесславное возвращение… Каким все это кажется далеким. С тех пор судьба каждого шла своим курсом. Самая трагичная — судьба Беккета. Он подарил своему королю собственные золотые и серебряные марки, чтобы нанять наемников. У Алиеноры смутное чувство, что наступает новый день и что завтрашняя заря станет торжеством для ее веселой и бесстрашной дочери. Когда маленькая Алиенора шла, кастильцы аплодировали ей, бросали цветы для «гасконской малышки». Они уже знали, что в качестве приданого она приносит своему будущему мужу графство Гасконское. Затем процессия отправляется с визитом в приют. Алиенора не желает, чтобы дочь входила туда, она еще ребенок. С ней соглашаются. От этой девочки зависит целая династия. Не следует подвергать ее риску.

Вокруг графа Нуньо, Алиеноры, Эрменгарды толпятся паломники, направляющиеся в монастырь Сантьяго-да-Компостелла. Некоторые, прибывшие из Фландрии или Англии через Париж, верхом на лошадях, на ослах, пешком, одетые в соломенные шляпы, узнают королеву. Их паломничество еще не закончено: кто-то преодолевает Пиренеи через Ронсевальский проход; другие предпочитают дорогу через Сомпорт: им предоставляют возможность отдохнуть в приюте Святой Кристины. Многие из числа этих людей находятся на грани истощения. Отвечая на приветствия толпы, Алиенора не заметила, как Эр-менгарда углубилась в толпу паломников.

— Твой Бернарт, умирающий от любви и посвящающий тебе все творчество… здесь. Он вместе с Пейре и другими следует за мной, — шепчет она, — и присоединится к нам в Тарасоне, поскольку здесь, среди этих церковных крыс, это невозможно… Не беспокойся, — снова шепчет она, — жених хороший мальчик, он сделает счастливой твою малышку.