Веки наливаются свинцом, перед глазами плывёт. роваливаюсь в спасительную темноту… И тут вижу его. Килиана. На другой стороне ямы. Он смотрит на меня… пустым, неживым взглядом. А у его ног лежит труп намала Риона; в левой руке боец за волосы держит его оторванную от тела голову, а правую свою ладонь прижимает к груди.
И всё вокруг исчезает. Все звуки, запахи, ощущения… Боли больше нет. Она мираж, выдумка. А словно откуда–то издалека далёким эхом до меня доносятся последние удары сердца Килиана.
И это всё…
…что сейчас есть .
Он падает на колени. Глаза больше не светятся, руки опускаются по швам и, словно бездушная тряпичная кукла, Килиан падает в яму, по дну которой стелется беспросветный белый дым.
– А теперь в голову. – Кажется, это только что сказал рэг. Но я не уверена. отому что мне уже плевать .
– Как скажешь. - А это сказал кто–то другой. Хорошо знакомым голосом. Но и на это… тоже плевать.
руст. И что-то тяжелое падает на землю рядом со мной.
Грэг. Со скрученной шеей и выпученными глазами.
Надо же… Кто–то только что убил Грэга, а я ничего не чувствую. Вообще ничего. Это так прекрасно… Быть пустотой. Растворятся в пустоте. Быть не здесь. Я уже не здесь. Нет меня.
– Не дай ей отключиться! – звучит ещё один голос, далёким-далёким эхом. Я узнаю его. Это Лафлёр. Чёртов морт Лафлёр со своим чёртовым планом. - Делай что хочешь, но не дай ей отключиться!!! онял?! Я спрашиваю : ты понял меня?!!
– Да чтоб тебя!!! Она ранена! – злобным рыком отвечает ему кто-то.
Кто–то, кто подхватывает меня на руки.
Кто-то, кто куда-то меня несёт.
Кто-то, чьи глаза светятся золотом.
– Не отключайся, поняла? - сквозь монотонный свист в ушах, приказом доносится до сознания его голос. - Эморррри! Слышишь?! Ты должна держаться! Я вытащу тебя отсюда, но не смей отключаться! НЕ СМЙ!
Дьен.
Ты всё-таки пришёл.
Тьма.
Вспышка.
И с мягким звоном передо мной открываются белоснежные двери лифта.
ГЛАВА 6
*Радио-апокалипсис*
*Зомби-волна *
Track # 6
Red - «Ascent»
***
Здесь тепло. Даже слишком. Всего несколько минут прошло, как я попала в Инфинит, а чувствую, - лоб уже взмок, тюремная роба прилипла к спине… а может, просто кажется? Может… ощущения придуманы мной? Так же, как эти снежинки, падающие на ладонь, одна за другой, словно в танце кружатся; большие, пушистые. И не тают почему–то.
Красивые. Точь-в–точь, как на картинке из старого журнала.
Кончиками пальцев скольжу по стеклу. но холодное, как лёд, а там, - за ним, снаружи, – настоящая зима.
Удивительно. Никогда не видела зиму, вот так по–настоящему.
Опускаю руку и оглядываюсь для чего–то. Знаю, я одна в абсолютно пустом холле, по которому роем кружатся снежинки, словно крохотные белоснежные бабочки, но всё равно ищу его… вдруг появится? А вдруг чудо случится? А вдруг… Килиан раньше меня успел попасть в это место и просто прячется? Как тогда, - когда я «придумала» в Инфинит отца, что бы получить от него заветное благословение.
– Килиан? – шепчу с улыбкой на губах. С горькой, отравленной, возможно, слегка сумасшедшей улыбкой. – Ты здесь, Килиан?
Оглядываюсь раз за разом. Смoтрю на дверки лифта, в надежде, что те вот-вот oтроются, а за ними окажется Килиа. Шагнёт ко мне навстречу, протянет руку…
Ищу его за прозрачной стеной; там, за пеленой из снега, которая должна, обязана, раствориться и представить взору тёмный силуэт бойца. Моего бойца…
Но нет его там: ни за дверями лифта, ни на заснеженной пустоши. Нигде больше нет.
Горячие слёзы одна за другой срываются с подбородка и замёрзшими хрусталиками падают к моим ногам.
– Килиан? - зову снова для чего-то,и короткий нервный смешок вырывается изо рта. За ним еще один,и ещё… И вот мой холодный бездушный смех вороньим карканьем разлетается по холлу, заполняет собой всё пространство, эхом отражается от стен и возвращается обратно, ударяя по мне тяжёлым молотом.
Спятила. Сошла с ума от горя и бессилия. От злости на себя. От несправедливости. От ненависти. От боли, что острыми когтями душу в клочья рвёт!
Не успела.
Не успелаааа…
Я не успела!
Делаю шаг вперёд, ноги подкашиваются,и я падаю на колени, поднимая в воздух снежную пыль. Смех превращается в истеричный надрывистый плач, и я даже не пытаюсь побороть его. Ради чего? Ради кого?..
Всё кончено.
Вoт он – обрыв. Вот она – пропасть . Назад уже не выбраться, пути закрыты.