Королева бабочек

Небесно-лазурная морская гладь – безбрежная, покрытая множеством «зубчиков» мелких волн. Впрочем, северо-восточный ветерок слаб и ласков, и «белых барашков» нигде не наблюдается. По морю плывёт неизвестное двухмачтовое судно – светло-бежевые допотопные паруса, длинный бушприт, низкие покатые борта, обшитые янтарно-жёлтыми сосновыми досками. Гранитная неуклюжая скала, нависающая над морем. На скале стоит Аля, одетая…. Чёрт его знает, во что одетая! Откровенно-странный и непривычный наряд. На стройном левом бедре располагаются богато-украшенные ножны, закреплённые на широком кожаном поясе. Из ножен торчит чёрная рукоятка меча. Пояс украшен многочисленными нашлёпками-заклёпками белого металла.

– Гарик, где же ты? – тоскливо всматриваясь в морскую даль, вопрошает Алина. – Что, вообще, происходит? Когда же мы увидимся с тобой, любимый? Когда?!

«Картинка» бледнеет и, постепенно истончаясь, исчезает. На смену ей приходит другая.

Тёмный сруб старого колодца. Рядом со срубом стоит толстый берёзовый чурбак. На чурбаке, опираясь на сучковатый посох, сидит слепой старик в славянских одеждах.

– Извини, Гарик, – смущённо улыбается Ведун. – Но ничего не могу сказать о фландрийском графе Родэне. Куда он, сука злая, направляется? С какой целью? Что задумал? Сплошная и мутная пелена. Непрозрачная, плотная и загадочная…. Попробуй расшифровать перехваченное «голубиное» письмо. Если у тебя получится, то и я узнаю о содержании послания. Может быть, тогда всё и прояснится. Ты, уж, постарайся.

И эта «картинка» пропадает. Чернота. Тишина. Бесконечная череда цветных надоедливых кругов…

В висках назойливо и глумливо стучало, во рту было по-прежнему солоно, а затылок превратился в безраздельную вотчину тупой и навязчивой боли.

«Солоно во рту?», – очнулся живучий внутренний голос. – «Ерунда, братец. Не думай о всяких пошлых глупостях. Никакая это и не кровь, а самая обыкновенная морская, то есть, речная вода…. Ну, успокоился, паникёр хренов? Открывай-ка глазоньки. Надо – в срочном порядке – сориентироваться на местности…».

Некоторое время ресницы упорно отказывались выполнять команды, подаваемые мозгом, но потом, всё же, приоткрылись.

Следуя совету мудрого внутреннего голоса, Игорь мельком огляделся по сторонам и тихонько (мысленно, понятное дело, чтобы в рот не попала новая порция солёной воды), прошептал: – «И ничего страшного и безнадёжного. Держусь руками за какой-то базальтовый отросток, торчащий из речного дна. До вожделенного берега – метра три с половиной. Всего-то пары секунд не хватило. Выберемся, не вопрос…».

Борясь с беснующимся белым буруном, он медленно перегруппировался и, оттолкнувшись от валуна, погрёб к берегу. Вскоре подошвы ног нащупали спасительное дно….

Игорь, слегка пошатываясь, выбрался на пологую песчаную отмель. С противоположного берега – сквозь речной шум и грохот – долетали возбуждённые людские голоса и тревожный рёв Пумбо.

Он обернулся, успокаивающе помахал руками, вскинутыми над головой, и прокричал:

– Нормально всё, славяне! Ништяк…

«Прокричал?», – ехидно поморщился внутренний голос. – «Хриплый шепоток получился, не более того…. Да, прилично тебя, братец, шандарахнуло о речной камешек. Спина, наверное, представляет собой один сплошной сизый и крайне неаппетитный синяк. А на затылке шишка – размером со спелую грушу – вспухла…. Не трогай, морда легкомысленная! Больно же будет. Лучше отдохни малость, приди в себя…».

Пройдя метров тридцать-сорок вверх по течению реки, Игорь присел на мелкозернистый песочек. Вскоре рядом с ним шлёпнулся плоский камень, к которому был привязан конец верёвки.

– Что же вы, ребятки? – вырвалось невольно. – Дайте, ради Сварога, передохнуть. Не гоните, пожалуйста, лошадей…

Только минут через пятнадцать он поднялся на ноги и, отвязав верёвку от камня, окинул испытующим взглядом берег.