Королева баррикад

Шум дождя и раскаты грома не дали королю Генриху III заснуть всю ночь; когда же до него дошла весть, что Крильон умер, он уже совсем не мог заснуть, глубоко раскаиваясь, что пожалел швейцарцев, потерял лучшую опору своего трона. Однако известие о смерти герцога оказалось неверным. Правда, вследствие большой потери крови Крильон впал в такой глубокий обморок, что его долго не удавалось привести в чувство, но все же королевские врачи объявили, что они рассчитывают спасти пострадавшего.

Король облегченно перевел дух, когда ему сообщили об этом, и приказал ежечасно подавать бюллетени о состоянии здоровья герцога. Однако сам он не пошел к нему, а остался у себя.

Утром король подошел к окну, распахнул его, вдохнул свежий воздух и приказал пажу позвать Мовпена. Последний явился минут через пять. Он был весь перевязан вдоль и поперек и прихрамывал. При виде его король принял строгий вид и сказал:

— Ага, видите, куда заводит неповиновение королевской воле!

Мовпен ничего не ответил и, подойдя к другому окну, стал смотреть на Сену. Король несколько смягчился и продолжал:

— А ведь между тем я достаточно ясно сказал тебе и Крильону, чтобы вы оставили в покое горожан! Мовпен опятьтаки ничего не ответил.

— Как чувствует себя Крильон? — спросил Генрих.

— Плохо, — угрюмо ответил Мовпен.

— Как ты думаешь, выживет он?

— Я не врач, государь.

— А что говорят врачи?

— Они говорят, что у вашего величества остались швейцарцы для защиты трона.

— Слушай-ка ты! — крикнул рассерженный король. — Да знаешь ли ты, что позволяешь себе недостаточно почтительно отвечать своему королю?

— Не знаю, — ответил Мовпен. — Я так страдаю от ран, что не могу взвешивать свои слова. Вашему величеству угодно приказать мне что-нибудь?

— Нет.

— В таком случае, ваше величество, извините меня! — Мовпен прихрамывая направился к двери.

— Куда ты?

— Пойду лягу спать. Я провел всю ночь у кровати герцога Крильона.

— Ты очень страдаешь?

— Господи! Ведь у меня кожа не так толста, как у швейцарцев, и я не герой.

— Мовпен!

— И раны заставляют меня настолько страдать, что я прошу разрешения удалиться в отцовский замок.

— Как? Ты хочешь покинуть меня?

— Мне надо вылечить свои раны, государь.

— Но ты можешь с полным успехом вылечить их в Лувре!

— Нет, государь, луврский воздух нездоров для раненых. Кроме того, во дворце нет больше для меня места! Я даже в своей собственной комнате застал швейцарца!

— Но все это временно… Швейцарцы будут расквартированы в Париже!

— О, это будет большой ошибкой со стороны вашего величества! В конце концов, восемь тысяч человек вовсе не много для защиты осажденной крепости…

— Ты бредишь? Какой крепости?

— Да Лувра!

— Но кто же будет осаждать мой дворец?

— Граждане Парижа, государь.

— Ты с ума сошел, Мовпен!

— Возможно, что уже сегодня начнется потеха, и вы сами понимаете, что в осажденной крепости такие слабые и беспомощные, как мы с Крильоном, только мешают…

— Мовпен! — строго сказал король. — Довольно шуток!

— Да я вовсе не шучу, государь, тем более что я перестал быть шутом!

— Как? Ты… перестал?

— Ну да! Я уступаю дурацкий колпак любому из швейцарцев.

На этот раз король вместо того, чтобы рассердиться, только расхохотался и сказал:

— Послушай, Мовпен, ты вовсе не так уж ранен, как представляешься, и отлично мог бы сесть на лошадь, чтобы сопровождать меня в Сен-Дени.

— Зачем?

— Да разве ты забыл, что сегодня похороны моего брата?

— А, так вы отправляетесь туда? Ну, так не забудьте позавтракать хорошенько, а то ведь от Сен-Дени до Сен-Клу очень далеко.

— Да я вовсе не собираюсь в Сен-Клу. Я вернусь в Лувр!

— Ко времени возвращения вашего величества Лувр будет взят! — холодно заметил Мовпен.

— Да ты с ума сошел, совсем с ума сошел! — раздраженно крикнул король.

В этот момент на улице послышался сильный шум, и король с Мовпеном, выглянув из окна, увидели, что к воротам Лувра подъехал отряд всадников человек в тридцать. На кирасах всадников ярко сверкали лотарингские кресты, впереди них ехал герцог Гиз.

— Ого! — сказал король. — Что это понадобилось кузену так рано в Лувре?

Подъехав к воротам, герцог повелительно заявил дежурному офицеру:

— Я хочу видеть короля!

— Король спит! — ответил офицер.

— Ну, так что же? — презрительно возразил Гиз. — Пусть его разбудят!

— Черт возьми! — пробормотал Мовпен. — Ручаюсь, что когда герцог Гиз станет королем, то не захочет, чтобы его будили в такую рань!

— Какой же страны королем станет он, по-твоему? — насмешливо спросил Генрих.

— Да, разумеется, Франции! — ответил Мовпен и, хотя король сделал гневливый жест, продолжал: — Однако раз вы не спите, государь, и пока еще правите Францией… Генрих III высунулся из окна и крикнул:

— Войдите, кузен, я готов принять вас! Тогда ворота распахнулись, и герцог со спутниками въехали во двор.

— Государь, — сказал тогда Мовпен, — разрешите мне выйти в соседнюю комнату.

— Зачем?

— Я хочу послушать ваш разговор с герцогом Гизом и узнать, действительно ли вашему величеству угодно продолжать царствовать или вы предпочтете за лучшее отказаться от трона в пользу своего милого кузена Гиза?